Александра Апрельская - Маршал грозового мира

Напарница выглядела так, словно их не замечала: двигалась с прежней уверенностью, не делая никаких попыток непринужденно оглянуться или выявить слежку другим способом. Наконец она свернула в безлюдный переулок, явно провоцируя тех двоих на активные действия. Риск. Опять риск. В последний год эта удивительная девушка развивала умение скрытно передвигаться лишь для того, чтобы проверять, насколько его хватит, шагать по краю и привлекать внимание тех, кого следовало бы оставлять в неведении.

Хор скользнул вслед за ними, готовясь выхватить из-под плаща обрез винтовки. Только б не опоздать! Впрочем, совсем уж пустой риск Раль не стала бы устраивать… Послышался выстрел. Руки действовали почти бессознательно, и второй выстрел сделал уже Хор, а через секунду он понял, что оба преследователя Раль мертвы.

Она стояла напротив, все ещё держа пистолет в поднятой подрагивающей руке. Подчеркнуто строгая одежда в темных тонах, и тщательно прилизанные, заплетенные в простую косу волосы — это образовывало странное сочетание с упрямым вызовом в выражении зеленых глаз. Металлический блеск предплечья, напряженно сжатые губы, сдвинутые к переносице брови с изломом. Адилунд Раль снова не стала жертвой. Хор прекрасно знал, что этот тщательно выписанный вызов исходит не от самой напарницы, по характеру мягкой и спокойной, а от чего-то, что он не мог осознать до конца и что появилось лишь на третий год их знакомства.

— Идем отсюда, быстро, — скомандовал Хор. — Мы пробудили всех, кого только могли.

Они метнулись в грязную улочку, составленную все теми же рядами однообразных домов: весь этот квартал занимали рабочие общежития. Поворот, ещё поворот. Пришлось сделать немаленький круг, чтобы запутать следы, но в итоге Хор все же привел Раль к тому самому месту, где они и хотели изначально встретиться. Сюда ещё не долетело беспокойство, встревоженным вороньим граем вздымавшееся над местом, где прозвучали выстрелы. Хор не собирался задерживаться среди этих сонных зданий, но требовалось проверить одну вещь.

— Где груз? — коротко спросил он.

Напарница сделала глубокий вдох, а затем сняла крышку с протеза на левой руке, позволяя увидеть давно почерневший механизм, в свободных «гнездах» которого находились несколько золотых колец с эмалью. Это было слишком даже для Раль.

— Это магические вещи, — напомнил Хор, понимая, что упрек просто не дойдет до адресата. — А если бы случился конфликт энергий? Ты могла потерять руку или даже умереть, — все же закончил мысль он, хотя это не имело никакого смысла.

— Но все ж обошлось, — прозвучал главный, непрестанно повторяющийся при подобных ситуациях аргумент Раль.

— А могло не обойтись, — тихо сказал Хор. — С тобой ничего не случилось, это да, — и, по её твердой уверенности, никогда не может случиться, — но могли повредиться и кольца.

— Я их проверю, — быстро пообещала она, готовая на любой справедливый штраф. Нотаций Раль не любила, как и споров: несмотря на пробудившееся упрямство, большую часть времени она была тихой или даже робкой, не проявляя никакой дерзости. — Ну что, возвращаемся?

Напарница, поочередно подцепив каждое из колец ногтем, вытащила их все из протеза и вручила Хору. Он со вздохом кивнул, принимая груз, и спрятал его в свою сумку. В глазах Раль отразилось облегчение, поскольку нотаций не последовало. Она смущалась, когда её отчитывали, прятала взгляд, выглядела осознающей свою вину, но никогда не слушалась, если речь шла о любимых танцах на жизненном обрыве.

— До встречи на уроках, — сухо сказал Хор. Ему требовалось ещё заглянуть в их конспиративную квартиру, чтобы спрятать там обрез и кольца. А вот Раль могла сразу пойти на занятия.

Они переглянулись и неторопливо зашагали в разные стороны, чтобы через полчаса прийти в одно и то же место: Центр Одаренных. Если бы Хора спросили, что он думает об нем, ответ был бы не слишком красив: «Гнусное название и гнусная система». «Одаренными» именовались те, кто как раз не имел определенного таланта и находился в его поиске, что порой затягивалось на долгие года и могло поставить наследника богатого рода на очень низкую ступеньку общественной лестницы.

О всей системе Хор имел своеобразное мнение, которое предпочитал не высказывать в присутствии других. Знала только Раль, вполне разделявшая его чувства. Они оба не просто так стали напарниками: их столкнуло как раз пребывание в Центре, длившееся уже больше трех лет. Кто-то находил свой талант быстро — но это случалось лишь с некоторыми.