Татьяна Стекольникова - Неразбериха

– Ладно, благодетель, – пробурчал Громов, выходя из магазина, – скажи лучше, ты почему нам не позвонил, знал же, что Катя наша?

– Даже в мыслях не было, что она у Нины работает! – Петрович сунул в рот сигарету. – Я, конечно, эту Катю узнал, видел же у вас на вернисаже. Так мало ли кого я тогда видел! Я же не в курсе, что Ниночка ее к себе в салон взяла! И родители не сказали, что Катя где-то работала, сообщили лишь, что студентка. Мы только начали расследование, всего не знаем. А вот когда Ниночка позвонила, я два и два сложил…

– Не изнасиловали?

– Нет. Девчонку сзади ударили. Так череп раскроили! Мгновенно умерла… Зачем надо было убивать? Сумку выдернул, толкнул, убежал – и все дела. Совсем народ озверел! Ну, пришли, – Петрович щелчком забросил недокуренную сигарету в снег.

Третий этаж. Дверь не заперта. Нас встретили Жанна с Володей, провели в комнату. В уголке тихонько всхлипывает Ольга, Устюжанин оставляет ее, чтобы поздороваться с Петровичем. Вокруг стола сидит вся семья: Катин отец, брат Жанны, постарше ее и очень на Жайку похож, мать, безмолвная и каменная, как изваяние, и высокий парень лет двадцати, недавно вернувшийся домой дембель. У Свиридовых было двое детей – сын и дочь. Теперь остался один сын…

Мы с Гришей произнесли все положенные в такой ситуации слова, я обняла изваяние и вышла в коридор. Если бы они рыдали, проклинали убийцу или крушили все вокруг, им было бы легче. Горе без жестов, слов и слез – горше нет. Ольга с Сергеем вышли следом за мной, и в небольшой прихожей, где уже одевались Жанна и Володя, сразу стало тесно. Из-за чьего-то плеча я смотрела, как Громов что-то тихо спрашивал у Катиного отца.

– Нинка, найди этого выродка, – говорит мне вполголоса Шпиндель, помогая Жанне засунуть руку в рукав. – Я знаю, ты можешь. Рассчитывай на меня, если что нужно!

Я смотрю, как ресторатор уводит Жайку. Тут бы и случиться моему предчувствию… Но момент упущен – никакого медного привкуса. Хотя, как показали дальнейшие события, было самое время. Я, правда, пока не научилась слету расшифровывать послания в виде медных монет во рту, а без практики вообще вряд ли научусь, но главный вывод сделала: есть ли предчувствие, нет ли его, чему быть – того не миновать.

– Мы тоже поедем, – Лелька поднимает воротник своей шубки. – Серый завтра в Закарск отбывает песцов проведать, и у нас ранний подъем. Все равно сейчас здесь никто не нужен, пусть переночуют со своим горем…

Не успела я закрыть за подругой дверь, как в прихожую протиснулись Громов и Скворцов.

– Пока ничего нового, – махнул рукой Петрович. – Давайте во двор выйдем, может, там что-нибудь в голову придет.

Скворцов остановился на крыльце покурить, с ним остался Громов, а я подошла к джипу. Не стряхивая с себя снег, жевала шоколад, дожидаясь мужчин, и думала, что слишком часто приходится мне бывать на здешнем кладбище. Уж сколько людей я проводила в этом городе в последний путь, хотя в Энске живу чуть больше года! Наверное, это потому, что город маленький, и все друг друга знают. Тесный круг. И если что-то с кем-то случается, то этот «кто-то» твой знакомый. Или знакомый знакомого… Или родственник знакомого. Или знакомый родственника знакомого… Можно комбинировать до бесконечности, и поэтому здесь за каждым покойником идет толпа, а поминки устраивают человек на пятьсот.

Я еще раз посмотрела в черное небо, из которого на Энск сыпалась очередная тонна снега, и помахала шоколадной оберткой мужчинам. Они дружно отсалютовали мне в ответ, но продолжали торчать у подъезда, что-то обсуждая. Ах так? Секреты от меня? И я нажала на свою волшебную кнопку, чтобы лучше слышать. Гришка рассказывал Петровичу историю с исчезновением Перепетуи.

– Ты думаешь, есть связь? – подполковник стряхнул пепел с сигареты.

– Катя могла видеть того, кто вынес куклу, и девушку убрали как свидетеля, – ответил Громов.

На почти лысую голову Гр-р падал снег, но Громов только встряхивал головой, как взнузданный мустанг, забыв, что у куртки имеется капюшон.

– Тогда понятно, почему убийца только комп взял – для виду. По ложному следу пустить. Типа ограбление. Хорошо, примем в качестве рабочей версии, что весь сыр-бор из-за куклы. Что, она действительно единственная в своем роде? – Петрович наконец выбросил свой окурок и поглубже натянул на голову шапку. – Почему именно кукла? На этой вашей выставке добра всякого на лимон баксов! Ничего больше не пропало? Сколько вообще стоит эта Перепетуя?