Симона Вилар: Фея с островов

— О, Мойра моя, сейчас ты выглядишь как настоящая леди!

Когда мать и дочь общались наедине, они переходили на английский язык.

Мойра осмелилась спросить:

— Вы поведали, матушка, что происходите из знатного рода. Но вы никогда не говорили, что это за род. И лишь однажды назвали имя моего родителя — Уолтер.

— И этого хватит! — отрезала Нора. — Поверь, даже это имя может погубить и тебя, и меня, если ты обмолвишься о том, что я тебе рассказывала. Ибо сколько бы лет ни прошло с тех пор, как я отрубила голову Уолтеру, в тех местах, откуда я бежала, кровная месть свята, как ничто другое. И она может настигнуть тебя, если станет известно, чье ты дитя.

В этот момент из-за полога показался Магнус, который даже открыл рот, глядя, как преобразилась сестра.

— А потрогать можно? — спросил он, протянув испачканные торфом руки к вышивке на подоле платья.

Но мать отвесила ему довольно сильную оплеуху.

— Убирайся вон! Иди собирать водоросли на побережье, а к Мойре не смей приближаться, если не хочешь, чтобы я лишила тебя вечерней похлебки. Скоро за Мойрой приедет шотландец, и надо, чтобы он просто обомлел от вида нашей фейри.

— Нашей продажной шлюхи, — ехидно бросил мальчишка, выбегая из скио.

— Не обращай на него внимания, — пожала плечами Нора. — Что с него взять… рыбацкое отродье. Магнус попросту завидует тебе. Ну а теперь послушай…

Придерживая свой огромный живот, она села на каменную приступку. Снаружи доносилось хныканье ее маленькой дочери, однако Нора не обращала на него никакого внимания.

— Послушай, что я скажу, моя девочка. Скоро ты станешь леди… что бы там ни говорил этот глупый отец Годвин. Не важно, что ты будешь жить с Гектором Роем невенчанной, главное, чтобы ты смогла приручить его и заставить слушать тебя. Но Гектор стар, и однажды ты можешь обратить свой взгляд на кого-то другого. И тогда ты пропадешь! Ибо нет ничего ужаснее, чем полюбить и довериться кому-то. Некогда я совершила подобную глупость, и с тех пор моя жизнь превратилась в руины. Так что помни: заставь свое сердце заледенеть, живи разумно и уважай того, кто даст тебе защиту. И еще: чем дольше ты сумеешь не забеременеть, тем дольше будешь оставаться привлекательной и желанной. Будь осторожной, ибо дети — это такое бремя!.. Они с молоком высасывают жизненные соки из матерей. Ты сама видишь, во что они меня превратили… — И Нора с отвращением посмотрела на свой выступающий живот.

Когда мать и дочь вышли из хижины, девушка вновь потянулась к сестре, однако Нора резко остановила ее. Мойра слишком нарядна, чтобы оставаться близ скио, где наверняка испачкает свое нарядное платье. И лучшее, что она может сделать, это сразу отправиться на берег, куда за ней приедет вождь Маккензи.

— Неужели мы вот так и простимся, матушка? — произнесла Мойра, и на глазах ее появились слезы.

В суровом лице Норы что-то дрогнуло. Но она быстро взяла себя в руки.

— Не люблю прощаний. А если мы тебе дороги, то прояви это. Пусть Гектор Рой улучшит нашу убогую жизнь своими благодеяниями. Маккензи ныне в почете и славе, богатства их растут, и этот горец вряд ли поскупится, если ты будешь угождать ему. Учти, мужчина, особенно такой, как твой вождь, и нужен женщине вроде тебя, чтобы брать от него все, что требуется. Как тебе самой, так и твоей родне. А теперь иди. Мне еще коз надо доить.

Но Мойра медлила. Почему-то даже радость от столь чудесной обновки уже не веселила ее.

— Может, я все-таки дождусь отчима с братьями?

— Зачем? Они отправились на хааф[7] и будут отсутствовать, пока держится погода.

Мойре показалось, что мать специально подстроила так, чтобы отчима не было дома, когда за ней приедет Гектор Рой, — рыбаку Эрику, в отличие от Норы, не очень нравилась вся эта история с продажей его падчерицы. И все же в море он ушел на новой лодке, с новым неводом, да и благодеяния, какие оказал им вождь Маккензи, были ему по душе.

Девушка отправилась к берегу. Она шла по склону, поросшему чахлой травой, которую местные козы объели до короткого дерна, но, как оказалось, даже по нему в платье со шлейфом передвигаться было неудобно — ранее девушка никогда не носила столь длинных одеяний.

У самой кромки воды она уселась на покрытую мхом каменную плиту, откуда открывался вид на залив между островами. Море накатывало на берег сливочной пеной, каменистый пляж внизу пестрел розовыми губчатыми водорослями, среди которых с гвалтом возились чайки. Со своего места Мойра видела выступавший в залив маленький остров Грэмсей, а далее виднелся Мейнленд с его деревушками и гаванями, в которых можно было рассмотреть множество лодок и судов. Мойра порой бывала там с семьей, когда ездила на ярмарку или церковные праздники, она вообще любила выходить в море. Когда отчим брал ее с собой порыбачить, для девочки это была не только добыча пропитания, но и возможность увидеть мир дальше своего острова. Она и раньше мечтала уехать… Теперь ее мечта сбудется.