Симона Вилар: Фея с островов

Позже, когда они уже ели маленькие тушки птенцов, Мойра подумала, что раньше Дэвид говорил, что его жена из Маклейнов умерла родами. И было в тот момент что-то такое в его глазах, что она не решилась расспрашивать об этой женщине. Сейчас же ее вдруг стало разбирать любопытство: кто он, с кем его дети, женился ли он снова или просто бродит по свету, оставив своих дочерей в клане? И в клане ли? Ведь она слышала, как он говорил на английском языке. Да и зачем ей гадать, кто он на самом деле? Он ее похититель. Хотя теперь и защитник. Когда они расстанутся, она, наверное, будет вспоминать об этом человеке. Но сейчас, когда они все еще на острове прокаженных и неясно, что несет с собой следующая ночь, лучше думать о чем-нибудь другом.

Дэвид заметил, что она глубоко задумалась.

— Что-то ты стала слишком тиха, а ведь еще недавно была такой болтушкой.

О, он снова улыбался! Улыбка его была насмешливой, а в прищуренных зеленых кошачьих глазах появился блеск, как у хищного животного. Но Мойра уже поняла, что Хат на самом деле куда мягче и ранимее, чем хочет казаться. А что может больше взволновать и очаровать женщину, как не душевные раны того, кто кажется сильным?

— Я переживаю, что нам придется провести еще одну ночь на острове прокаженных, — просто сказала она.

Но он лишь рассмеялся.

— Ты разве не поняла, чего я жду у этого пролива? — махнул он рукой в сторону большой земли. — Ну же, ты ведь такая умница! Неужели не догадаешься?

— Отлив? — ахнула Мойра. И, оживившись, просияла: — О Пречистая Дева! Неужели во время отлива здесь открывается проход к материку?

И когда он утвердительно кивнул, она даже взвизгнула от радости, захлопала в ладоши, а потом, забывшись, как козочка подскочила к Дэвиду и радостно обняла. Он смеялся и тоже обнимал ее. Они даже закружились, не обращая внимания на маячившие где-то вдали за вереском редкие силуэты прокаженных.

Похоже, они смирились, поняв, что их случайные гости знают, как покинуть остров. Но надо было дождаться отлива. И Дэвиду не раз пришлось показывать заразным островитянам тесак и кидать в них камни, пока они не удалились.

Приливы и отливы с западной стороны Шотландии влияют на течения в водах местных проливов, а еще для беглецов многое зависело оттого, насколько ясной будет эта ночь. К счастью, небо оставалось безоблачным, лишь на закате поднялся ветер, и сквозь его вой стало слышно гудение устроившихся на скалах тюленей.

Мойра вслушивалась в него, вспоминая, как эти нечеловеческие звуки напугали ее прошлым вечером. Это гудение и теперь казалось странным, похожим на похоронную песнь из морских глубин. Но сейчас Мойре не было страшно. Ибо она уже верила своему странному спутнику и понимала, что он никому не позволит ее обидеть. Удивительно — еще недавно она видела в нем врага, а теперь именно на него была вся ее надежда. Мойра видела, что он весьма привлекателен, и даже рассеченная бровь и появившийся на месте удара синяк не портили его. Порой Дэвид откидывал с лица растрепанные ветром волосы, и она, наблюдая за ним, любовалась, как перекатываются на его руках сильные бугры мышц. Интересно, каково это, когда тебя обнимает столь сильный и крепкий мужчина? Она знала объятия толстого, оплывшего Гектора Роя, знала грубость немолодого и костистого Малкольма Мак Рэ, с его запахом лука и эля изо рта. А вот каков в близости этот загадочный пришелец? Когда она захворала и Дэвид ухаживал за ней в хижине Макдональдов, он был мягок и нежен, и сейчас, вспоминая это, она ощутила странный жар в груди, да и сами груди, казалось, набухли и стали очень чувствительными, даже касание полотна рубахи к соскам вызывало странный трепет. И еще… Словно из сна или полузабытого бреда в ее памяти всплывало лицо Дэвида, склоненное к ней — утомленное, блаженное, нежное, — как будто они лежали вместе и она находила в этом упоительное наслаждение. О небо, о чем это она грезит наяву? Мойра отвернулась, стараясь думать о чем-то другом, но волнение не оставляло ее, а когда Дэвид спрашивал, отчего она так тиха и молчалива, лишь сдержанно отвечала, что ее страхи возвращаются тем чаще, чем скорее начинает темнеть, и она только и думает о том, когда схлынет вода.

Дэвид тоже наблюдал за отливом. Уже наступил вечер, в светлом, будто олово, небе сверкали близкие звезды, и их было так много, как маргариток на лугу. Тюлени с наступлением темноты умолкли, зато налетела мошкара. Мойра сидела, кутаясь в свой подпаленный плед, и время от времени размахивала руками, отгоняя эти гудящие полчища насекомых. Дэвиду тоже приходилось несладко.