Ольга Савченя: Шах и мат. Игра вслепую

Я несмело кивнула, взялась за красную бархатную коробку, вспоминая те дни, когда Солвер доводил меня по утрам после своей практики. До боли закусила губу, слезы сорвались, побежали по щекам. Я вытирала их, не желая плакать. Я должна быть сильнее! «А разве любовь светлое чувство?» – вспомнила я вопрос Риаса.

– Она сделала меня слабой, – прошептала я.

– Ориса, я могу оставить вас одну, – предложил капитан и я кивнула.

Когда дверь закрылась за моей спиной, я зарыдала. Без смущений, без стыда. Мы о многом мечтали, слишком многого желали. Я прикоснулась к губам, вспоминая поцелуи. Как многое я оставлю позади? Всю свою жизнь. Упущенные возможности. Я утоплю в своих слезах все будущее, о котором мы часто говорили с Солвером.

– Келриас Солвер, – произнесла я, справляясь с нехваткой воздуха, через слезы.

Этот сумасшедший блондин забрал у меня все. Он научил меня смотреть на жизнь иначе, он научил меня любить. Как он переживет наше очередное расставание? Поможет ли ему Райан справиться? Должен. Наш темный защитник на многое способен.

Моя истерика не прекращалась очень долго. Потом пришел Трикс, ему уже была известна моя печаль, мое горе. Он старался утешить меня, обещая показать мне весь мир. Говорил, что жизнь, как ветер, переменчива. Но мне все равно было больно, сердце разрывалось на мелкие кусочки. Я хотела броситься обратно, найти хоть кого-то. Хотя бы попрощаться. Я жалела, что не смогла написать ни единой строки. Надеюсь, Лирания отомстит Касту, рассказав все Риасу. Может он придумает, как спасти нас. Мне хотелось, чтобы он сейчас вбежал в эту комнату, обнял меня, попросил не слушать Трикса и смотреть только на него.

– Пора, – заглянул в комнату Нириан, обрывая внутри меня последние надежды. Чудес не бывает.

Сейчас я не испытала восторга, любованием моря и заката. Я поднялась на палубу, оглядываясь на серую улочку Хардона в надежде увидеть среди многочисленных прохожих Солвера. Пока шли приготовления к отплытию ко мне несколько раз подходил Трикс, уговаривая пройти в каюту, но я вцепилась в перила и ничего не хотела. В память пришли слова Ниты. Могут ли они давать мне надежду на то, что мы с Риасом сможем быть вместе? Маленькая ведунья не назвала имен. Она просила меня жить, но даже не сообщила выживу ли я. Суматоха на корабле не трогала меня. Мы отчалили. Скрип досок, лязг цепей, разговоры моряков за спиной.

– Ори!

Показалось? Нет. Риас стоял на причале и смотрел в мою сторону. Слишком далеко, чтобы разглядеть его лицо. Райан стоял позади блондина. Наверное, он и догадался, где меня найти. Солвер опустился на колени и спрятал свое лицо руками. Плачет? Я тоже.

В эту лунную ночь, я сидела на рее, глядя на спокойную водную гладь. Холодное звездное небо отражалось в воде и напоминало мне о многом из прожитого на Восточном материке. Слезы больше не текли, но мне казалось, что я способна плакать и без них. Все также больно и тоскливо. У многих моряков на этом судне нашлась своя печаль. Многие из них тоже прощались с прошлой жизнью. Мужские голоса тихо напевали песню:

Собака всю ночь не сомкнула глаз,

Надрывно выла за разом все в раз.

Но добрый моряк не чуял беды,

Он ведьму послушал, ушел от судьбы.

Жесток сейчас час, не ожидая добра,

Моряк, скитаясь, желал серебра.

Заплыл он к сиренам, не ведая тьмы,

Не суждено моряку уплыть за холмы,

И водную гладь осознать под собой,

Что тянет корабль со скорой лихвой.

И ветер, что шепчет приятность свободы,

Спешит с моряком нагнать строптивость погоды.

Моряк уже мертв под властью богатств.

Он больше не ждет чувств наполненных страстью.

Моряк уже мертв, есть только пират,

И не чувствует он, что хоть сколько богат.