Юлия Цыпленкова - Тонкий лёд (СИ)

Однако диар был более чем щедр. Когда папенька вернулся из его поместья на следующий день после смотрин, он был задумчив, и я даже подумала, что д’агнар передумал, и свадьба отменяется. Не скажу, что сильно расстроилась. Скорей, подумала, что теперь все верно… Однако диар всего лишь велел обдумать и составить перечень работ, которые папенька посчитает нужными.

— Д’агнар Альдис велел обойтись без ложной скромности, — со значением произнес родитель, словно ожидал, что я сейчас захлопаю в ладоши, оценив щедрость жениха.

Я же подумала, что моя цена растет на глазах, и в который раз задалась вопросом: что уготовано мне? Что именно сейчас оплачивает диар? Только ли здесь желание, чтобы его новая родня прекратила свое бедственное существование? И ответа, разумеется, не нашла. Зато получила новый повод для тревог.

Никакой ясности не внесла и беседа брата с папенькой. Старший агнар Берлуэн возмутился подозрительностью сына и объявил, что диар имеет отличный вкус и берет в жены не вертлявую избалованную девицу, жеманную и привыкшую к вниманию, а скромную девушку, не испорченную светом.

— Это разумный выбор взрослого мужчины, который знает, какую женщину он хочет видеть рядом с собой, — так закончил свою речь папенька, и Артиану пришлось удовлетвориться таким ответом, найдя его разумным. Следом согласилась и я.

Так, мучаясь неизвестностью и непониманием, я продолжала ожидать собственной свадьбы. И вот теперь поместье заполнилось посторонними людьми, оживившими его и перепугавшими обитателей нашей небольшой усадьбы.

— Ждите, — велела я толстяку в картузе и поспешила обратно в дом.

Однако не успела войти, как инар Рабан воскликнул:

— Ну наконец-то, дорогая агнара Берлуэн! Я уже заждался вас. Все-таки вы наше главное блюдо… Опять?! — возопил портной, глядя, как я снова заливаюсь краской. — Ну сколько же можно мешать мне работать?!

— Простите, — пролепетала я, едва не забыв, зачем я поднялась. Но обратиться к папеньке мне не позволил все тот же инар Рабан.

— Я пожалуюсь д’агнару Альдису, и он будет журить вас, милая агнара, — погрозил мне пальцем почтенный мастер, приведя этим в окончательное смятение. Отчего-то, несмотря на готовящуюся свадьбу и все мои размышления, я до конца не воспринимала диара, как человека, которому могут на меня пожаловаться, и он будет меня журить.

Д’агнар Альдис оставался кем-то далеким. Я уже привыкала к нему, но все еще никак не сопоставляла с близким для меня человеком, пусть и в недалеком будущем. Рассердившись на портного за то, что он так легко приводит меня в растерянность, я посмотрела на старшего агнара Берлуэна и все-таки сообщила ему:

— Приехали строители, они ожидают вас, папенька.

— Ох, уже? — воскликнул родитель и стремительно покинул гостиную.

Мои сестры уже весело болтали с помощниками инара Рабана, брат сидел в кресле, с интересом поглядывая в нашу с мастером сторону.

— И что вы мне скажете, дорогая агнара?

— Что? — переспросила я, глядя на мужчину.

— Вот и я спрашиваю: что? — он вскинул руки к потолку театральным жестом. — Буду ли я осчастливлен сегодня возможностью заняться вами? Снять мерки с ваших родных было до невозможности просто, а что мне делать с вами? Должно быть, мне все-таки придется пожаловаться на вас высокородному диару.

— Снимайте ваши мерки, — раздраженно ответила я и раскинула руки в стороны.

— Ах, какая злая агнара, — хмыкнул инар Рабан, и мое лицо снова запылало. — Нет, это невыносимо! — воскликнул мужчина. Теперь сердито на меня смотрел он. — Я не привык к такому возмутительному отношению ко мне и моей работе. Я пытаюсь украсить вашу серость, агнара Берлуэн, дать вам то, чем не одарила вас Мать Покровительница, а вы…

— Эй, уважаемый инар, — окликнул его Артиан. — Вам не кажется, что вы переходите границы? Уж не пожаловаться ли мне на вас диару?

Однако мастер лишь мазнул взглядом по младшему агнару Берлуэну, затем посмотрел на меня и снова накрыл пальцами свой подбородок.

— Перестарался, — сказал неучтивый портной. — Теперь вы слишком бледны. Успокойтесь, душа моя, я вовсе не желал вас обидеть. Вы чрезвычайно милое создание, успокаивайтесь немедленно!

Я почувствовала, как дрожит подбородок от сдерживаемых злых слез обиды. Стиснула зубы, не позволяя себе расплакаться, словно маленькая девочка. Подошла к зеркалу и махнула рукой инару Рабану.

— Приступайте.

Из отражения на меня смотрела сердитая девица. Она насупилась, поджала губы и прожигала взглядом инара, глядя на него через зеркальное отражение. На щеках ее пылал гневный румянец, и я неожиданно удивилась, обнаружив, что в той девице проглянула твердость и упрямство. И тут же стало стыдно. За что я злюсь на почтенного мастера? Он всего лишь выполняет свою работу, а я и, правда, мешаю ему. Вздохнув, я отвела взгляд от портного, застывшего за моим плечом, опустила руки, до этого скрещенные на груди, и отвернулась к окну, размышляя о том, что задумал папенька, и сколько средств д’агнара Альдиса уже ушло на наше семейство.