Вероника Мелан - Последний Фронтир. Том 1. Путь Воина

За окном, потонувший в дождевой дымке, плыл запруженный машинами проспект Дарля – в этот серый полдень, сидя в кресле с номером шестнадцать, Лин смотрела на него в последний раз.

Мелкая тряска, бесконечные повороты, капли на лобовом стекле, вяло движущиеся туда-сюда дворники, низкое траурное небо до самого горизонта. Мокрые поля, леса, луга; глядящий вперед водитель, посапывающий сосед.

Белинда пустым взглядом смотрела в окно. Наматывали километры по мокрому шоссе колеса, уносилась прочь прежняя жизнь, а впереди ждала неизвестность. Неизвестность – она хуже всего остального. К знанию о плохом можно привыкнуть, подготовиться, пережить заранее; неизвестность пережить заранее нельзя.

Крутился в памяти их последний разговор, всплывало перед глазами жесткое и уже равнодушное лицо – когда они сделались чужими? Почему люди вообще становятся чужими, в какой момент? Кто виноват – он, она? Оба? Видит Создатель, она старалась. А он?

Да и был ли смысл размышлять?

В какие-то минуты ей думалось не о плохом, а о том моменте, когда они только встретились – тогда Килли улыбался и казался ей настоящим красавчиком. Веселые глаза, широченная улыбка и крепкий привлекательный торс. Джо однажды пришел в закусочную и сразу же похитил ее сердце – увел его с собой на невидимом поводке, заклеймил взглядом «моя», и Белинда вдруг стала его – начала ждать незнакомца на завтрак, обед и ужин. И он почему-то приходил: садился за дальним столиком на красный диван из кожзама и отсылал назад всех, кто к нему подходил, если то была не она – не Лин. Тогда она почти впервые в жизни почувствовала, что нужна. Хотя бы кому-то. И за это новое дивное ощущение была готова подарить мужчине с серыми глазами и беспокойной шевелюрой целый мир. И дарила, как умела.

Но, видимо, не умела, раз снова поля, леса, дождь, храпящий сосед, равнодушный водитель и дорога в никуда.

Месть не ощущалась ни сладкой, ни горькой. Месть – это просто месть, и иногда она необходима для самоуспокоения и для того, чтобы научить другого не быть скотиной. Научится ли Джо? Маловероятно. И он однозначно бросится в погоню, вопрос лишь – когда?

Думы о хорошем исчезли, стоило включиться «херне» – так Белинда называла собственный мозг, «думалку», когда та вдруг начинала простраивать варианты будущего – один другого страшнее.

Что, если Джо приехал домой раньше и уже кинулся за ней в погоню? Может, уже прокрутил записи с видеокамер и понял, что тощий стриженый пацан и есть его «бывшая»? Вот он посмеется… А что, если машина Килли уже несется вслед за ее автобусом… Что, если…?

Свою собственную «думалку» Белинда ненавидела куда сильнее других людей. Иногда ей казалось, что в голове живет инопланетянин – подселенец, который изводит ее страхами, рисует жуткие картины и постоянно предполагает худшее. Интересно, это у всех так или только у нее? Зачем постоянно мыслить о дерьме, когда вокруг его и так хватает, но не думать она не могла – «херня» не отключалась.

Вот и теперь все то время, пока Лин пыталась дремать с закрытыми глазами, «думалка» измывалась над ее воображением: «А что он сделает с тобой, если догонит? Изобьет? Убьет?… Еще эта бутылка в серванте – почему ты ее не оставила? Ты виновата, Лин, сильно виновата, и он будет злой…»

Для того чтобы заглушить голос, она была готова окунуть череп в кадку с ледяной водой, напиться, нанюхаться кокса, вышибить собственный мозг кувалдой, и «херня», зная о том, что ее не отключить, лишь хохотала внутри стриженой под ежик головы.

Приземистое одноэтажное здание, отсутствие людей у входа и единственный автобус на парковке – тот самый, на котором она приехала. Ринт-Крук действительно оказался маленьким, если не сказать крохотным. От вокзала к городу уходила одна-единственная улица – не заблудишься, – на парковке стояла пустая машина такси. Видимо, водитель в отсутствие работы протирал штанами стул соседнего бара или зашел в помещение, чтобы отлить.

Вместе с Лин во влажный туманный воздух вышло лишь несколько пассажиров – оказывается, это место не являлось конечной точкой по пути следования – далее автобус направлялся куда-то еще. Она не стала выяснять, куда, потому как чертовки устала: всего триста километров, а они пилили почти шесть часов, кружа между холмами, и из-за больной головы Лин почти не поспала. То тряска, то бесконечные торможения – ремонт дороги, – то собственные мысли – все это лишало покоя. И вот теперь она стояла здесь – в забытом Создателем городе, затерявшимся между горами.