Людмила Константа: Сангреаль. Академия Избранных.

— Вас спасает только то, что я не вижу в вас особой интеллектуальной искры, способной так тонко хамить. А значит, вы уверены в том, что говорите. Через две недели мне исполниться двадцать пять лет и через столько же у меня в институте начнутся экзамены. Не знаю, каким образом я очутилась здесь, но что-то мне подсказывает, что вы прямо-таки жаждете мне это прояснить?

— Двадцать пять? — раздался за спиной чарующий бархатный голос, от которого все мое возмущение сняло как рукой. С улыбкой счастливейшей идиотки, разве что, не пуская при этом слюни, я повернулась на источник звука.

— Всего двадцать пять лет… Прости, дитя мое, у нас время течет немного по-другому. Вернер просто не знал об этом, впрочем, как и я. Может, это потому, что ты выглядишь немного старше своих лет… Может быть для вас это и в порядке вещей, но нас люди стареют медленнее.

Стоп, меня тут второй раз фактически прямым текстом назвали старухой, пусть и завуалированно, а я готова в ноги броситься и руки за это целовать? Кажется, я совсем сошла с ума со своей работой.

С трудом отведя от стоящего невдалеке еще крепкого телом старика с небольшой, но ухоженной бородой, которую он наверняка каждый день расчесывал и укладывал, я что есть силы, затрясла головой. В ушах послышался неприятный звон, но, по крайней мере покорно улыбаться мне тут же расхотелось.

Старик, облаченный в белоснежные струящиеся одежды, словно сошедший из фантастических фильмов добрый дух, рассматривал меня с добродушным прищуром.

Не знаю, что меня волновало и пугало больше: как я оказалась прямо с улицы в огромном роскошном зале или этот самый старик. Вернее даже не он сам, а его насквозь пронизывающий взгляд. Цепкий, наигранно холодный, смотрящий как на редкую диковинку, а не на разумного живого человека. Я на миг почувствовала себя препарированной бабочкой под стеклом микроскопа. Очень неприятное ощущение должна сказать. Даже неприязнь к Вернеру отошла на второй план.

Заметив, что я больше не смотрю влюбленным взглядом, старик одобрительно кивнул:

— Скинула воздействие, прямо так, сходу? Молодец, ничего не скажешь, без подготовки, без подсказок, значит, Сосуд Желаний не ошибся и ты так, кого мы искали. Ты сказала, что училась в институте? Можно поинтересоваться, какие искусства изучала?

Я насторожилась, ухватившись за последнюю фразу:

— Почему училась? Я и сейчас учусь, на медицинском… Окончила колледж, потом поступила в институт, после рассчитываю на ординатуру…

— Я мало что понимаю из того, что ты говоришь, дитя мое, но у нас будет время, чтобы во всем разобраться.

Облизав пересохшие губы и стараясь не вступать в дискуссию, мало ли что там о себе думают сумасшедшие, я растерянно огляделась по сторонам.

Не знаю толщину здешних стен, но даже на вид они кажутся мощными и очень крепкими, поражая воображение своей монументальностью. Арочные своды, узкие оконные проемы почти под самым потолком, через которые сверху лился теплый солнечный свет. Углы зала были надежно укреплены металлическими стяжками, по периметру располагались мощные мраморные колонны, натертые до зеркального блеска.

— Это Большой Зал, — видя мой интерес, любезно проговорил старик, — в самом низу, в первых залах у нас располагается тюрьма. Там сидят инакомыслящие и те, кто переступил закон в ближайших окрестностях, где нет замков, а значит и другой власти.

Зачем мне нужна была эта информация, когда я не собиралась ничего спрашивать, я не поняла. Но, тем не менее, найдя в себе силы, я кое-как выдавила:

— Это очень мило… Да, да, именно мило.

— У нас есть свои соборы, даже больница, — продолжил перечислять старик, — Акко очень красивое место, тебе нравится?

— Вы хотели сказать, особняк Акко? В Москве? — особо ни на что уже не надеясь, пробормотала я, прекрасно понимая, что где-где, а именно в Москве я никак сейчас не могу находиться. Только вот почему я принимаю это как само собой разумеющееся, словно так и должно быть, не понятно.

— Дитя, ты очаровательна, — как-то жутковато рассмеялся старик, отчего меня тут же бросило в паническую дрожь, — но Акко — это просто главная крепость братьев-рыцарей Ордена Солнца. У вас же есть рыцари, ты должна понимать, что мы из себя представляем?

О, конечно я представляла, что такое рыцарь для среднего русского человека. Но говорить про итоги «рыцарства» на наших землях и в каком году «благородный цвет» в полном обмундировании пошел под лед в результате талантливых действий великого полководца Александра Невского я не решилась, ограничившись лаконичным: