Эдриенн Вудс: Огненный Удар

Сердце забилось быстрее, когда он скользнул ближе. Люциан ругался сильнее, чем Блейк, но Драконианец не обращал на него никакого внимания. Он остановился передо мной и втянул ноздрями воздух. Он напомнил мне радужного дракона.

— Не дракон, — сказал он и стянул мой капюшон. Его лицо застыло. Он просто уставился на меня. Он не просто смотрел на меня, наши глаза были прикованы друг к другу. Я видела черневшее зло взгляда Горана, просвечивавшееся через мягкий серый цвет его человеческих глаз. Я не знала, сколько мы простояли глядя друг на друга. Было что-то ужасающее в том, что он столько издевался над Блейком, а для меня у него ничего не было.

Возможно, я этого не стоила. Люциан рычал, как дикий зверь.

Лицо Драконианца ожило, и темнота изменила его глаза, сделав из серого черными. Я бы никогда не подумала, что такое возможно. Но, когда я почувствовала лезвие, врезающееся в мой живот, то поняла, что не проживу достаточно долго, чтобы извиниться перед всеми, за то, что привела их в это месиво.

Он нанес удары ножом мне в живот не единожды, каждый раз в разных местах, и яростно проворачивая во мне лезвие. Он держал меня крепко, в то время как его смех говорил о том, что Горан наслаждался каждым ударом.

— Нет! — крикнул Люциан, срывая голос, который не походил на его собственный. Все тело горело, как от огня. Нанеся последний удар, он задержал лезвие и прошептал что-то мне на ухо. Это было неразборчиво, и я услышала только обрывки слов, таких как «женщина» и «соболезнования».

Я сосредоточила все своё внимание на горе, вершина которой была пылающим вулканом. Я чувствовала, что зрение слабеет, но не могла отвести глаз от той горы. В небе парила моя последняя надежда. Не для меня, а для моих друзей. Я увидела Солнечный Взрыв, нырнувший к нам со скоростью света.

Он подлетел так близко, что я увидела вертикальные зрачки в его насыщенно-красных радужках. Он подхватил меня и Драконианца вверх своими когтями, и через мгновение я была в свободном полете.

Люциан поймал меня, но боль была такой сильной, что вызвала оцепенение.

— Борись, Елена, — вопил он, а по его щекам текли слезы. Звук был такой, словно он говорил в жестяную банку. Бекки стянула свою куртку и передала ее Люциану. Его губы шевелились, но в этот раз уже беззвучно.

Я почувствовала глухой удар, от которого задрожала земля, и увидела бегущих Бекки и Люциана. Бекки исчезла. Люциан поднял меня и понес в безопасное место. Я уплыла в сплошную темноту, чувствуя запах одеколона Люциана.

***

Когда я открыла глаза, увидела тот же знакомый вентилятор, крутящийся над моей головой.

Я все ещё жива?

Я чувствовала, что схожу с ума, и хотела встать, но мое слабое тело не позволило мне этого.

Рядом с кроватью сидела Констанс.

Это было на самом деле? Я жива? Как это возможно? Где мои друзья? Что случилось?

Мои глаза, похоже, выдавали мое состояние на грани срыва.

— Расслабься, Елена, — уговаривала меня Констанс, пока возилась с капельницей. Я почувствовала, что засыпаю, и все снова исчезло.

***

Когда я вновь открыла глаза, увидела спящего рядом с моей кроватью Мастера Лонгвея.

Я жива.

Я поняла, что была ночь по тусклому свету ламп и тишине вокруг. В горле пересохло, и мое беспокойство, должно быть, разбудило его.

— Успокойся, Елена.

— Воды, — тихо проскрипела я. Он налил мне стакан воды, и я сделала пару глотков.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня проткнули ножом.

Он разозлился и выглядел крайне взбешенным. У него были на это все причины. Готова поспорить, что если бы я не лежала трупом в тот момент, он бы превратился в дракона и тут же поджарил мою задницу.

— У тебя это от схватки с Хранителем Священной Пещеры? — спросил он, показывая на мое запястье.

Я нахмурилась. Почему он спрашивал об этом? Неужели не знает?

В голове прозвучал сигнал тревоги, которая сотрясла все мое тело. Все, о чем я могла думать, это что, возможно, случилось с моими друзьями.

Я не могла быть единственной выжившей. Я не смогу жить с такой ношей.

— Что случилось?

Я попыталась встать.

— Успокойся, с остальными все в порядке.

— Поклянитесь! — скомандовала я.

— Даю тебе клятву дракона, клянусь, они в порядке. А теперь успокойся.

Я кивнула и легла обратно на мягкие подушки.

— Почему тогда вы не знаете, что случилось?

— Они молчат, как партизаны.

Его тон говорил, что он расстроен, и то, как он взялся на переносицу указательным и большим пальцами, доказывало это. Голос звучал очень уставшим.