Дж Андрижески: Чёрное в белом

Его слова удивили меня.

Чем дольше он говорил, тем сильнее они удивляли.

Не только потому, что он произнёс их, а потому что они звучали с обрывистой резкой точностью и ритмом. Они несли в себе малейшую тень акцента, хотя я не могла определить, какого. Его манера речи явно предполагала уровень образования выше среднего.

— В любом случае, — сказал мужчина, откидываясь назад так, что цепи звякнули на лодыжках и на столе. — Я так понимаю, что ко мне нет доверия, разве не так, док?

Я расслышала удивлённое бормотание в своём наушнике.

Очевидно, я уже вытащила из него больше, чем кто-либо из них.

Я сгладила выражение лица, не пытаясь скрыть удивление. Вместо этого я открыто наблюдала за ним, позволяя ему это увидеть.

— Док, — сказала я.

Его улыбка сделалась шире, и я вернула её, добавляя кривой усмешки и приподнимая бровь.

— Ты думаешь, я доктор?

— Разве нет? — тут же сказал он. — Тоже военный, я подозреваю. Давным-давно. Я видел, как ты проверяешь углы. Ты носила пистолет… не так ли, док? Возможно, ты даже носишь его сейчас, — он удручённо посмотрел по сторонам. — Не здесь, конечно же.

Я поёрзала на стуле, не отвечая ему.

— Разве ты не доктор? — повторил он.

— Зависит от того, у кого спрашивать, — сухо сказала я, слегка вздыхая.

Не отводя от него взгляда, я слегка наклонилась вбок, опираясь рукой на подлокотник складного стула.

— Тогда психиатр, — сказал он, также изменяя свою позу — возможно, нарочное подражание как старый психологический трюк повторения поз тех, чьего расположения ты хочешь добиться. — Или психолог… только настоящий, со степенью. Так что возможно твоя паранойя происходит из рефлексов психолога-криминалиста, а не военного. Ты также можешь быть социальным работником, полагаю… хотя я сомневаюсь. Вокруг тебя чувствуется слишком много клинического, а не того бедствующего, желающего творить добро сахарина, к которому тяготеют более мягкие науки, — его улыбка стала острее. — Я бы сказал, дантист, но при таких обстоятельствах…

Снова тот красноречивый жест пальцами, в этот раз указывающий на комнату.

— … думаю, это маловероятно.

— Я психолог, — легко сказала я. — В этом угадал.

— Тогда ты здесь, чтобы оценить меня? — сказал он. — Или они надеются, что присутствие привлекательной женщины вызовет у меня одышку и пену изо рта? Заставит показать моё истинное лицо? Я должен начать кричать «Умри, сука», чтобы порадовать тех, кто наблюдает через стекло?

Я снова улыбнулась, в этот раз непреднамеренно.

— Если хочешь, — сказала я, подавляя улыбку. — Ты хочешь, чтобы я умерла?

— Не особенно, — ответил он.

— Вот как? Почему нет? — сказала я.

— Я думаю, ты первый человек из увиденных мною здесь, который обладает интеллектом повыше обезьяньего. Хотя тот инспектор… у него есть немного того базового, инстинктивного интеллекта. Только немного, заметь. Ты знаешь, кого я имею в виду. Джо Красавчик.

— Ник, вообще-то, — сказала я, улыбаясь против собственного желания.

— А, так он твой друг?

— Не особый друг, если ты намекаешь на это.

— Я не намекал, но это интересная информация. Очевидно, эта тема всплывала между вами, иначе ты бы не потрудилась пояснить.

Я покачала головой, не впечатлившись последней фразой и давая ему понять это.

— Серьёзно? — сказала я. — Ты пойдёшь этим путём?

— Каким путём?

— Дискредитируешь женщину какими-то унизительными отсылками к её сексуальности? Откажешься воспринимать её как равную, подчёркивая её ценность как сексуального объекта или отсутствие таковой?

— Я приношу свои глубочайшие извинения, — произнёс он, награждая меня ошеломлённым взглядом. Удивление, которое я видела в этих миндалевидных глазах, могло насмехаться надо мной, но оно казалось искренним. — … Мои комментарии ни в коем случае не подразумевали дискредитации. Я не собирался прибегать к таким дешёвым трюкам просто для того, чтобы почувствовать, будто я «перехитрил» вас, доктор. К сожалению, моё эго такого не допустит, — помедлив, он добавил: — Тебе как-то поможет знание того, что я тоже регулярно занимаюсь сексом? Я не знаю, опустит ли это меня в твоих глазах или прозвучит хвастовством… в любом случае, я упомянул твою сексуальность исключительно из личного любопытства.

Я склонила голову, все ещё улыбаясь, но позволяя замешательству отразиться на моем лице.

— Почему ты вообще разговариваешь со мной? — наконец, спросила я.

— Почему я не должен с тобой разговаривать? — спросил он. — Я уже говорил, что ты первый человек из вошедших сюда, кого я посчитал достойным попыток коммуникации.