Владислава Мека - Законная Преступность [СИ]

— Привет — вымучено улыбнулась я подруге.

— Как оно? — привычно спросила Римма.

— Плохо. Сегодня я видела его в зеркале.

— И чем он был занят?

— Он улыбался. Смешливо так, а глаза как два солнышка светились. Римма, я схожу с ума! — откинувшись на спинку кресла, простонала я.

— Саломея, мы обе знаем, что это неправда. Девочка моя, не стоит тебе так нервничать! Брось ты это занятие. Не береди себе душу. Сколько можно? Он уже пятый месяц тебя мучает! — Римма подошла ко мне и ласково потрепала по волосам.

Она с каждым годом все больше напоминает мне мою маму, до того, как наша семья начала рушиться. У Риммы такие же короткие и темные волосы, добрые орехового цвета глаза и теплые, ласковые руки. Для меня она, как глоток воздуха. Я понимаю, почему Алек до безумия любит ее. Римма не обладает красивой внешностью, она красива сердцем, душой. И даже морщинки, что с каждым годом все больше покрывают ее лицо делают Римму только обворожительней.

— Я боюсь!

— Чего? — прижав меня к своей необъятной, но так похожей на материнскую, груди спросила она.

— Боюсь понять, кто это?

— Да чего тут понимать? Скорее всего муж твой.

— Нет! Чувствую, что не он. Это не Лэадонис. А что, если это Кастл?

— Еще более невероятная версия. С чего бы этому ублюдку являться тебе?

— А с чего бы Лэадонису это делать? Мне вообще кажется, что это призрак — шепотом поделилась я своей мыслью.

— Ты мне это прекращай! Глупости-то не говори. Стал бы призрак к тебе являться из зеркала и улыбаться.

— Рим, я его не вижу, только глаза и губы, бывает еще фигуру расплывчато. Я не знаю, кто это и чего он хочет. Знаю только, что появляется от лишь когда мне совсем паршиво.

— Отсюда поподробней. Почему сегодня хандришь? — отстранившись, Римма села на столь полюбившуюся ей софу и приготовилась слушать.

— Я по глупости решила поговорить с Дианой. И огребла, как всегда — пожала я плечами.

— Сколько мне тебе это повторять? Диана замечательная девушка, превосходный работник, но она не тот человек, перед которым можно открывать душу. Она не станет от этого ближе, а наоборот отдалиться. У этой женщины полно собственных скелетов в шкафу. Она может не заметить бревна в собственном глазу, но соринку в чужом увидит. Это неплохо, когда касается работы, но неприемлемо в дружбе. Будь по другому и у Дианы не было бы отбоя в друзьях. Но она одинока из-за своего так и не преодоленного юношеского максимализма. Она делит все на черное и белое. А ты, девочка моя, живешь в сером мире и сама серая. Не плохая, но и не хорошая. Для тебя не человек определяется поступками, а человека определяют поступки. И поэтому ты до сих пор терпишь моего Алека. Да и он тебя тоже.

— А ты нас почему терпишь? — улыбнулась я, своей настоящей улыбкой.

— Потому, что вы для меня, как якорь, что удерживает на месте и не дает потеряться в пучине вод, под названием жизнь. Вы такие, какие есть и это не исправить. Можно принят и понять. А можно все испортить и отдалится. Ведь именно это произошло сегодня с Дианой?

Я уже устала поражаться проницательности и мудрости этой женщины. Она видит насквозь меня, но почему-то ее взгляд не раздражает, а успокаивает.

— Ага, но она все же рассказала мне кое-что интересное.

— И что же?

— Да так, как-нибудь поделюсь. Лучше скажи, Алек всерьез взялся за это дело с Рановером?

— А то! Он такой радостный бегает по гильдии. Я только уворачиваться от него успеваю. Вчера даже спать лег сразу, как вернулся. А ты же знаешь, для него это — невозможно! — смущенно засмеялась Римма.

— Еще бы мне не знать! — хохотнула я в ответ.

— Ладно, хватит разговоров на сегодня. Я тебе покушать принесла. Все домашнее, с пылу с жару…

Ну вот началось, сейчас она на ночь глядя будет меня откармливать и пока я все не съем не уйдет. Повезло же Алеку!

День с утра не задался. Такое бывает. Вот встала, умылась, почистила зубы и поняла, что сегодня все пойдет наперекосяк. Это как седьмое чувство. Вроде не с чего паниковать, но почему-то хочется. И мотива, тоже нет, но вот знаю наверняка, что меня ждет кошмар…

Это я так себя уговариваю, на деле же. все прекрасно знают возможности моего вестибулярного аппарата. Если в карете я начинаю «умирать», то что со мной будет на корабле? Я же не доберусь до темных, умру по дороге. Но, когда это кого интересовало? Разве что Годрика, одного из наемников Алека? И то, только потому, что у него «морская» болезнь. Кстати, это обнадеживало, не одной мне мучиться придется и не над одной мной потешаться будут.