Сергей Васильев - Нелли

Я вспомнил мою последнюю собеседницу. Звали ее Лия. Вот уж кто был изумительно самоуверен, самодоволен и циничен. Сидя на пластмассовом стуле, она умудрилась расположиться на нем, как на антикварном кресле времен какого-нибудь Людовика. Закинув ногу на ногу, Лия демонстрировала мне свои новые туфельки, — где она их только достала на станции! — желая возвыситься над соперницами, а пуще всего надо мной.

Сам ее взгляд был оценивающим, с некоторым снисхождением: дескать, видишь, лопух, какая девушка для тебя пришла, а ты до сих пор ничего не сделал для нее.

К слову, я и не собирался. Просто пока она цедила сквозь плотно сжатые, ярко накрашенные, искривленные в гримасе отвращения губки ядовитые слова, я размышлял.

Этих бредней, что она тут провозглашала, я наслушался досыта. Чуть ли не каждый день в обеденный перерыв за мой столик подсаживалась одна из таких девиц. Я так и не выяснил — заключали они между собой пари, кто меня раньше охмурит, или каждая действовала по собственному почину.

Ни разу я не дал им шанс. Всем этим бабам.

На нашей станции количество женщин превышает количество мужчин. Кто сам вьбрал, а кого и выбрали. Остался я. Вы думаете, легко чем-либо отличаться от остальных? Вечные насмешки, непонимание, как со стороны свободных женщин, так и мужчин, которым невмоготу уже со своими подругами, а уйти не хватает сил.

А я просто не хотел быть слабым. Не хотел и все. Меня интересовало мое дело. Как можно жить с женщиной которая пренебрежительно относится к тому делу, которое у тебя получается лучше, чем у других?

Думаете, стоило послушать Лию? Все же первая красавица станции, сама выбирающая себе мужиков на одну ночь. Побыть рядом с ней — уже праздник. Ага. Всё та же пропаганда идеологии современной женщины. Типа, женщина сама по себе есть великая ценность, и, какой бы она ни была, мужчина должен принять её как данность. А если ему что-то не нравится, то в этом виноват в первую очередь он сам, так как до сих пор не стал «современным». А если ты современный мужчина, то должен со всем этим смириться. Иначе прослывёшь ретроградом, тебя не будут уважать, и всё такое-прочее.

И нужно мне ее уважение? Нужно?!

Я просто послал ее.

«Просто» — означает достаточно вежливо, но решительно. Я уже давно научился это делать без малейшего содрогания в душе. Даже настроение не испортилось.

«Очень жаль», - сказала Лия и пошла от меня той походкой, что завсегда волнует мужчин.

Всем своим видом она выражала небезызвестную бабскую мысль: «Смотри, какого сокровища ты лишился. А ведь это могло быть твоим.»

Не могло. Такая нормальному мужчине не нужна.

А какая нужна? Это просто.

Интересная, красивая и старомодная, которая ещё может понять и воспринять, что женщина — помощница мужчине в его деле, а не центр Вселенной и не объект для непрерывного обслуживания мельчайших ее потребностей.

Такие есть, я знаю. На Земле. Но не здесь, на станции. Где не просто знаком со всем персоналом, а даже знаешь, что они в ответ скажут на твою реплику. Где бурый Юпитер так и норовит заползти к вам в каютку через иллюминатор, а если избавляешься от этой иллюзии, сразу кажется, что станция падает на него. Да это и не кажется. Что есть орбитальное вращение, как не падение?

Просто Юпитер слишком большой.

Люди неосознанно стремятся находиться в помещении без вида на этого полосатика. А еще лучше — с земными пейзажами в видовых окнах. Столовая — одно из таких. Здесь собираются все, кто свободен. Они даже не общаются. Сидят, отдыхают, вспоминают.

Мои воспоминания почему-то не доставляют мне удовольствия. Вместо них можно поразглядывать людей. Женщины, девушки. И все отворачиваются, встречаясь со мной взглядом. Знакомые лица.

Не все.

Ее я еще не встречал. Поднялась и пошла в мою сторону — наверное, к выходу. После Лии никто уже ко мне не подсаживался, и это было как-то непривычно. Не хотят. Наверняка и этой новенькой уже все рассказали про меня. Женская зависть не знает границ.

Я ошибся. Она шла именно ко мне. Подвинула стул и села, поставив локти на стол, уперев подбородок в ладони.

Эта девушка была не такой, как все.

В самих ее глазах, и в движениях, и во всем остальном, что она делала, светилась искренность.

— Меня попросили поговорить с вами, — сказала она, — меня зовут Нелли.

Голос ее звучал как-то нерешительно, словно она сомневалась в правильности своего поступка. Но что это был за голос!