Александра Черчень - Господин моих кошмаров

Где-то на границе между разумом и больной фантазией мне почудилось недовольное шипение, но я не придала ему значения. Очередная легкая галлюцинация. Мой персональный кошмар был ревнив. Ему не нравилось, когда кто-то кроме него будил во мне эмоции. А уж если положительные… тогда в квартире начинала звенеть посуда, без ветра колыхались занавески и кот забирался на шкаф, поглядывая на все это круглыми от ужаса желтыми глазищами.

— Ну, Мила, где же радость от встречи с другом? — потрепал меня по волосам приятель.

— Не нахожу слов от восторга, — я светло улыбнулась Медведю. — Привет, дорогой!

— Во-о-о-от! Другое дело! — он еще раз сжал меня в медвежьих объятиях и вздрогнул от удара в спину и возмущенного вопля.

— Слышишь, ты, единоличник, я тоже, между прочим, по ней соскучилась!

Я лишь рассмеялась в ответ, ощущая, как понемногу отогревается душа, измученная кошмарами во сне и наяву.

Что такое большая компания? Это свет, смех, алкоголь и веселье до утра. То, что нужно человеку, которому нельзя спать до рассвета, не так ли?

Я сидела на кухне с ребятами и с интересом смотрела, как разливают по стопкам золотую текилу. Белый ободок соли на кромке гипнотизировал. Хотелось провести по нему подушечкой пальца и ощутить шероховатость крупинок под кожей.

Я тряхнула головой, сбрасывая сумасбродное наваждение, и окинула кухню изучающим взглядом.

Все атрибуты классической пьянки. Два философа в углу, которые сейчас рассуждали про теорию относительности; сладкая парочка, что не могла оторваться друг от друга с самого момента встречи; и странный мужик-растаман. Откуда он взялся, я не имела ни малейшего понятия — кажется, пришел от соседей и остался. Благодаря ему мы сейчас и сидели при свечах, пытаясь стать «ближе к тонкому миру».

Лично мне не слишком нравилось: в углах мерещилась тьма, мягко перетекающая по обоям и периодически подмигивающая мне красным глазом. Но я была уже настолько спокойной, что лишь мрачно ухмыльнулась, показала глазу неприличный жест и опрокинула в себя очередную стопку текилы. Глаз возмущенно заморгал на удивление длинными ресницами, но мне на волне любезно дарованного текилой бесстрашия было все равно.

Дожевав лимончик и решив, что тонкого мира с меня достаточно, я встала и пошла в комнату. По дороге попыталась попасть в ванную, но ее уже оккупировала та самая влюбленная парочка.

Я пнула дверь:

— Быстрее можно?

— Не оскорбляй меня, Сова! — ответил мужской голос под аккомпанемент женского смеха.

Смирившись, я развернулась и, оперевшись о косяк, застыла у входа в гостиную.

Здесь сидели другие диванные философы: в обнимку с гитарами и барабаном они спорили о музыкальных вкусах.

Я плюхнулась рядом и решительно потребовала:

— Сыграй что-нибудь.

— Желание хозяйки — закон, — весело ответил гитарист и начал что-то наигрывать.

Я откинулась на спинку дивана, слушая слезовыжимательную историю о том, что у любви села батарейка. Все было просто потрясающе еще минут двадцать, пока наш бодрый музыкант не заявил, что сейчас сыграет песню собственного сочинения. Нельзя сказать, что остальные обрадовались — поэт из нашего общего друга был откровенно паршивый.

— Баю-ба-а-ай, засыпа-а-ай.

Да это издевательство какое-то! В голове замелькали сплошь неприличные выражения, я резко встала и пошла на балкон. Грубо, конечно, но… Меня можно понять.

На темном балконе, прямо с потолка, мне подмигнули знакомые глаза. На этот раз их было три.

— Ну что, глюки… — я отсалютовала глазам бутылкой вина, найденной здесь же. — Еще чуть-чуть, и будет нам всем галоперидолу за счет заведения.

— Думаеш-ш-шь?

Звук на грани слышимости, мягкий, но я все равно вздрогнула как от удара.

После улыбнулась, сделала глоток красного и спокойно сообщила в пустоту:

— Я такими темпами совсем сопьюсь, и меня не только ты посещать будешь, но и белочки всякие. Выдержишь конкуренцию, а?

Лишь смех в ответ.

Белочек он за конкурентов явно не считал. Заглянув в бутылку, я решила, что зря.

Пока я общалась со своим личным доктором Злом, глазюки на потолке решили, что внимания им маловато будет, и свесились на длинных щупальцах, выразительно хлопая на меня ресницами.

— Все равно страшные, — по секрету поведала я им.

Окно распахнулось от порыва ветра, и по лицу скользнул поток воздуха с незнакомым терпким запахом. Погладил по щеке, взметнул волосы.

— Неубедительно, — насмешливо ответила окончательно потерявшая страх я. — Сегодня на редкость тихий день.