Бронислава Вонсович: Сорванная помолвка

Бабушка в одночасье постарела. Гибель единственного сына и позор легли тяжелым грузом на ее плечи. Легли и сломали. Она ни от кого не желала принимать помощь, выслушивать слова утешения, за которыми иной раз стояло лишь жадное любопытство к чужому горю. Наше общение с соседними семействами постепенно сошло на нет — приглашения мы не принимали и к себе не звали. Кому хочется лишний раз смотреть на чужую нищету?

Фьордина Кихано, некогда стройная женщина с горделивой осанкой, сгорбилась, глаза ее потухли, она целыми днями сидела в кресле-качалке и читала бесконечные любовные романы, которые нам с сестрой вменялось в обязанность приносить из городской библиотеки. Готовить приходилось тоже нам — кухарки и горничные бесплатно не работали, преданность семье имела пределы.

Потом брат уехал учиться в Академию, и стало еще печальнее. Если раньше бабушка выныривала из своих грез хоть изредка, чтобы с ним поговорить, то сейчас, если не читала, мечтательно смотрела вдаль. Представляла будущие прекрасные перспективы Алонсо, Марии Долорес и мои.

Пенсию от военного ведомства на брата платить перестали, но он уже был достаточно независим. На личные нужды ему хватало стипендии, и в каждый приезд он старался привезти нам что-нибудь в подарок, чтобы порадовать.

Алонсо хмурился, глядя на стремительно ветшающий дом, но сделать ничего не мог, хотя временами долго бродил по опустевшим пыльным коридорам. Денег не было даже на остекление окон, а жалюзи пропускали не только свет, но и пыль, ветер, дождевые капли. Разумнее всего казалось забить окна досками, но и их не было. Только огромный семейный особняк, пустой и унылый, да родовая гордость, приносящая одни проблемы. Что толку в череде предков, если есть нечего?

— Ты должен выгодно жениться, — заявила брату в один из приездов бабушка. — На тебе лежит ответственность за род. И за сестер тоже.

На коленях ее лежал очередной томик в яркой обложке с прекрасной девушкой, сидящей на скамейке в парке. «Богатая невеста», — гласило название. Не книга, а руководство к действию.

— А не будет ли урона чести семьи, если я таким образом поправлю ее положение?

Брат сразу показал, насколько ему не нравится идея, извлеченная из романа.

Но бабушка уже загорелась этой мыслью. Чем больше она погружалась в выдуманные истории, тем с меньшим желанием выходила в серую реальность.

— Вы же друг друга будете любить! — уверенно сказала она. — Хорошо воспитанная, красивая девушка с большим приданым — вот что тебе нужно.

— Боюсь, что такой не нужен буду я, — усмехнулся брат.

Я не могла себе представить, что мой брат кому-то может не понравиться. Да, мы были небогаты, но хорошего рода. Брат, хоть и бедно одетый, все равно привлекал внимание приятной внешностью, хорошей осанкой и манерами настоящего аристократа.

— Глупости! — поддержала мои мысли бабушка. — Как это ты — и не нужен? Вот помяни мое слово: как встретишь, сразу все наладится. А потом и для Дульче богатый муж найдется, и для Мариты…

— Дульче через год может в Академию поступать, — намекнул Алонсо.

— Нет, — покачала головой бабушка, — нельзя, чтобы представительница рода Кихано бывала на людях в таких обносках. Это неприлично.

— Все равно в Академии требуют постоянно носить мантии, — сказал брат. — И кто там увидит, что под ней?

Бабушка задумалась.

— Да и выбор женихов там побольше, — подмигнул мне брат. — За кого выходить здесь, если она, кроме мышей, никого и не видит?

— Ну если в мантиях, — с сомнением в голосе сказала бабушка, — тогда посмотрим.

Я обрадовалась возможности выйти из замкнутого круга, в который нас загнали бедность и честь.

«Недостойно представительнице нашего рода работать за копейки», — сказала бабушка, когда мне предложили место в библиотеке. Теперь там выдавала книги фьорда из менее знатного рода, а я с тоской вертела в руках протертое на локтях платье и не знала, что еще можно сделать, так как вид у него был такой, что у иных и половые тряпки лучше.

С последней подработки Алонсо привез нам с сестрой по платью, но бабушка на него так напустилась, что он роскошествует, не выплатив долг, что стало понятно: больше обновок у нас с Марией Долорес не будет.

Подаренное братом платье я берегла для Академии, но, увы, поехать туда не довелось. На последних каникулах Алонсо приехал необычайно подавленный и проговорился, что понравившуюся ему девушку с весьма приличным приданым увел не кто-нибудь, а лично ректор. И если бы просто увел! Так нет, на радостях сделал несколько нововведений, среди которых не последнее место занимала отмена постоянного ношения мантий.