Мария Псайрес Верина - Различие взглядов

— Котоми, ты что? Плачешь? — с суеверным ужасом спросил незаметно подошедший Арсанеус. — Что случилось? Тебя кто-то обидел?

— Нет, что ты, — Котоми постаралась улыбнуться, но вышло жалобно и неубедительно. — Просто вспомнилось кое-что.

— Ну, ты даешь! — первый пилот упал в соседнее кресло. — Так пугать! Я уж думал морду кое-кому бить придется.

На это заявление Котоми улыбнулась искренне. Кем бы там ни был будущий хозяин, а у нее будет несколько хороших воспоминаний, а в нынешнем положении это уже очень много. Она вытерла слезы предложенным платком и закончила смену.

В каюте она собрала небольшую сумку, самое необходимое, что может пригодиться и с чем особо не хочется расставаться. Вечером приняла душ и тщательно высушила и расчесала волосы, а потом устроилась на кровати. Завтра очень трудный день, значит, надо набраться сил и отдохнуть.

Стыковка прошла успешно, и довольный экипаж по разрешению мудрого капитана покинул корабль, предоставив "Веселую Бурю" заботе электроники.

Кайс ожидал, что любопытная тэйнорийка окажется в числе первых, кто покинет корабль, но ошибся. Девушка не появилась, и тогда бортовой врач забеспокоился, махнув своим, чтоб не ждали, он отправился на поиски. Котоми обнаружилась в каюте, спокойно сидящая на стуле, у ее ног лежала небольшая походная сумка.

— Все уже ушли, — Кайс улыбнулся. — А ты что сидишь?

— Уже? — напряженно спросила девушка. Она в принципе и не ожидала, что с ней придут попрощаться, но убеждаться в этом было обидно.

— Да, — Кайса удивил голос девушки. — А что время-то терять? У нас всего неделя.

— Ясно, — Котоми подняла сумку. — Я готова.

— А сумка-то тебе зачем? — удивился симиэрец. — Оставь и пошли.

— Нельзя? — Котоми потерянно посмотрела на сумку, но послушно положила ее на пол. — Я думала, ты хотя бы это разрешишь. Я много не взяла. Ничего ценного… — Слезы подступили к глазам.

— Да зачем она тебе?! Все ж купить можно! В этом вся суть!

Неверными шагами Котоми подошла к симиэрцу и упала перед ним на колени и, прежде чем он успел сообразить в чем дело, попросила:

— Перебери все вещи, ты убедишься, я ничего не крала. Но очень тебя прошу, убей меня! Не хочу я рабыней быть!

— Женщина, ты пьяна? — Кайс за плечи поднял ее с пола. Нет, не пьяная. Тогда что? Временное помешательство от перенапряжения? — Ты что городишь? С чего ты решила, что ты станешь рабыней? Какие вещи? Куда украла? Что пересмотреть? Да, хоть все забирай — мне не надо!

— Шарирзан — самый большой невольничий рынок, я проверила, — Котоми смотрела в огромные непонимающие карие глаза и все больше запутывалась в происходящем.

— Ну и что из этого? — Кайс встряхнул девушку. — Но рынок на нижних уровнях. Я туда ни за что бы не пошел. И тебе там делать нечего.

— Но ты же меня продать решил, — добила его Котоми.

— Кто тебе такую глупость сказал? — Кайс отпустил ее и схватился за голову. — Ты что наркотиков наглоталась?

— Но… я подумала… — Котоми не знала, что и думать. — Ты меня отверг. Я твою каюту занимаю, а сам ты в медотсеке теперь ночуешь. Вот я и решила…

— Ой, дуууура, — Кайс даже головой покачал. — Я тебя отверг, потому что ты сама меня не хотела. Ты бы свои глаза видела, когда со мной ложилась. Будто я опять тебя изнасиловать хочу.

— Мне страшно было, — промямлила девушка.

— Страшно ей было, — передразнил Кайс, зверея. Зря капитан на тэйнорийский корабль напал — все тэйнорийцы ненормальные. — Сама пришла в полупрозрачном балахончике, сама голову задурила, а потом — страшно ей! Ты хоть бы обо мне подумала! Я же час под ледяным душем стоял!

— А потом почему ко мне не вернулся? — взъярилась Котоми. Последние часы переживаний требовали своего.

— Ага, а ты будто хотела?!

— Хотела!

— И сейчас хочешь?

— Хочу!

— Тогда теперь молчи, женщина!

Кайс впился губами в ее мягкие губы. От неожиданности Котоми пискнула, но его уже невозможно было остановить. Он поднял ее, прижал к себе, стараясь обнять всем телом. Вжать в себя, слиться, стать единым целым. Котоми порывисто обняла его руками и ногами. Не отрываясь от нее ни на секунду, Кайс отнес ее на диван — до кровати он попросту не доживет. Нет, диван тоже вполне удобен. Поцелуями он ласкал ее лицо, шею, плечи, руки. Он сам не заметил, как вытряхнул ее из курточки и брюк. Зарычал от неудовольствия, когда едва не запутался в собственном рукаве. Вот уже и его куртка полетела следом за ее одеждой. Пылающая кожа болезненно истончилась, но требовала прикосновений.