Ольга Резниченко: Друзья

… даже не смог… заявиться в больницу, увидеть малыша.

Нервы мои сдавали. Каждый час давался с трудом, не говоря уже о сутках.

Ночи напролет я мучительно перебирал в голове сказанное Оливией. Предполагал, анализировал…

На часах лишь шесть, а я уже заправил полный бак автомобиля, в багажник забросил лопату и собрал так, кое-какие вещи, в которые смогу потом переодеть Патти.

Собрать волю в кулак.

…

Я сидел в машине, нервно тарабанил пальцами по рулю и жадно всматривался за окно. Серая пелена вечера неспешно затягивала всё вокруг, медленно, но упорно пряча во мраке… сущий мир.

Периодически появляющиеся люди у калитки… заставляли меня невольно вздрагивать. Еще немного, еще… и все проведывающие скоро разойдутся. Скоро вокруг всё стихнет. Ночь принесет покой на просторы кладбища. Принесет… одиночество.

…

Точный взмах — и лопата смело вошла в еще не успевшую затвердеть землю…

Движение за движением, бросок за броском… Я пытался не думать о том, что творю. О том…. что происходит.

Я сходил с ума. Сходил…

В голове моей разрывались воспоминания, всплывали фразы, образы. Весь тот день. День… ее похорон, я прокручивал всё, как фильм…. застывая, притормаживая на самых важных, тяжелых моментах.

___________________

(МАРАТ)

Много, много еще времени мы провели у ее могилы,

… расселись прямо на траве, свежо скопанной земле…

поджали колени к груди, уткнули лицо в скрещенные, обвитые, как плети, руки… и молчали.

Тяжелые рассуждения. Варианты. За и против.

— Марат…

— Уходи, Лив.

Уходи.

…

Я больше никого не хочу видеть.

…

И ее я не покину.

— Дай мне пять дней.

(резко перевел я взгляд на нее, замер)

За это время Берн успеет выступить на Совете с докладом и убедить их в случившемся. А я — я… смогу уехать, спрятаться где-нибудь.

Не ищи меня больше… никогда… и не думай о прошлом.

Ни о чем не жалей.

(резко встала, выровнялась на ногах;

мой взгляд снизу вверх)

— Лив, что ты несешь?

— Пять дней, Марат. Пять.

А затем, ночью, откопаешь свою Патти, и вольешь в нее человеческую кровь.

Она проснется.

(нервно, болезненно поджала губы)

Прости, что пришлось тебе всё это пережить, но иначе бы никто…. а главное — Берн, не поверил… в то, что она действительно умерла.

— Ты… ты…?

— Да, Марат.

Ты как-то сказал, что она — … лучше всех нас вместе взятых?

Что же… надеюсь, так и есть.

… и мое место, коль что, не дурно будет пропадать.

Прощай…

(ОЛИВИЯ)

(рывок — и со всей мощи, дури…. боли помчала я прочь)

Слезы, впервые за последние… тридцать лет, слезы выступили… вновь на моих глазах.

Сегодня… я окончательно и добровольно… потеряла единственного родного мне… человека.

___________________________________________

(МАРАТ)

Силой рвануть, отодрать крышку.

Черт. Страшно. Страшно будет взглянуть ей в глаза, во всем потом сознаться. Но одно знаю: ненавидь, проклинай, убей…. но сама — живи. Ради меня, ради сына своего — ЖИВИ.

Еще усилие — и вытащить мою девочку долой.

Усердия, усердия — попытка привести всё в прилежный вид.

…

Аккуратно уложил Патрицию на заднее сидение…

Резкий укус края пакета (с кровью) — оторвал кусок. Спешно поднести к ее губам, несмело (силой) приоткрыть рот и попытаться влить жидкость внутрь.

"Молчаливый сон". Полувампир, полутруп. Состояние, миг, между… забытьем и вечностью.

Один шаг… от прошлого к будущему.

Еще, еще усердия. Не знаю, не знаю, что да как должно сейчас происходить…

Ждать. Остается лишь действовать наугад и ждать.

… еще один разорванный пакет, и снова попытка влить всё это ей в горло.

Много, много крови… льется по губам, течет по шее, груди…. а внутрь, внутрь попадают лишь капли. Драгоценные капли.

Ну же, маленькая моя…

Молю, давай… не сопротивляйся.

Прошу…

Ты думаешь, теперь я сдамся? Теперь… теперь, когда у меня появился шанс? Шанс всё исправить, всё вернуть?

Нет. Патти. Нет…. я быстрее сам сдохну самой ужасной, болезненной смертью, или весь этот мир спалю к чертям собачьим, но ты… больше от меня не уйдешь. Ты — моя, а я — твой… навсегда.

Еще один разорванный пакет, еще…

Кашель.

Сухой, лающий, с жадной одышкой, кашель вдруг разразился, раздался, испуганно врывался из твоей груди.

(Бог мой.

Господи…

неужели, неужели всё это — не сон?)

— Родная моя. Патти. Ты меня слышишь? Патти?

(несмело коснулся рукой ее лица)