Карен Монинг: Лихорадка теней

Синсар Дабх отравила этот момент. «Он лжет. Он ненавидит тебя за твою ложь».

— Закрой ее, Мак. Заморозь озеро.

Я посмотрела на Книгу, сияющую во всей своей красе. Мощная, чистая и простая. Я могла бы создавать миры.

«Заморозь его задницу. Он просто боится, что ты будешь более могущественной, чем он».

Бэрронс протянул руку: — Не покидай меня радужная девочка.

Радужная девочка. Разве это я была ей?

Казалось, это было так давно. Я слегка улыбнулась.

— Помнишь ту юбку, что я одела в ту ночь, когда мы были у Мэллиса, когда ты говорил, чтобы я оделась как Гот.

— Она наверху в твоем шкафу. Никогда не выбрасывай ее. Она выглядит на тебе как мечта.

Я взяла его за руку.

И мы просто так стояли на улице рядом с Книгами и сувенирами Бэрронса.

Глубоко внутри меня Книга с глухим ударом закрылась.

Когда мы направились к входу, я услышала выстрелы, и мы посмотрели наверх. Два крылатых дракона поплывали мимо луны.

Джейн снова стрелял по Охотникам.

Охотники.

Мои глаза расширились.

К’Варк!

Могло ли это быть так просто?

— О, Боже, то, что надо, — прошептала я.

Бэрронс придерживал дверь для меня:

— Что?

Волнение и срочность наполнили меня. Я схватила его за руку.

— Ты можешь поймать мне Охотника, чтобы полетать?

— Конечно.

— Тогда поспеши. Кажется, я знаю, что делать с твоим сыном!

Иерихон Бэрронс похоронил своего сына на окраине Дублина, после пятидневного дежурства возле безжизненного тела, ожидая, что он исчезнет и возродится где-то там, где они обычно возрождались.

Но его сын никогда не исчезнет и никогда не возродиться.

Он мертв. Поистине мертв.

Я сама дежурила у двери в кабинет, наблюдая за ним, находящимся около красивого мальчика все эти долгие дни и ночи.

Ответ казался таким простым, после того как он пришел мне в голову.

Потребовалось время, чтобы найти его летающим над городом, и вот, наконец, он парил рядом со мной, темнее темноты, с его комментариями ночной-полет-высоко-в воздухе-свободаааааааааа и замечанием о старом друге: спокойный и гладкий, выпускающий в ночной воздух маленькие замороженные струйки. Позади него ветер превращался в пар как от сухого льда.

Я попросила об одолжении. Это был лучший способ убедить Охотника. Это его забавляло.

Потребовался Бэрронс и пятеро его людей, чтобы поднять зверя из-под гаража на крышу соседнего здания, и безопасно зафиксировать его.

Как только они удалились на достаточное расстояние, то передали мне это по рации и мой новый «старый друг» подлетел и сделал то, что он делает лучше всего.

Смерть не так окончательна, если только хорошенько не К’варкнуть.

Когда он обнял своими огромными черными кожастыми крыльями Зверя и вздохнул продолжительно и глубоко, Зверь превратился в мальчика.

И мальчик умер.

Так, будто К’Врак просто вдохнул в себя его жизненную силу.

После всех страданий кто-знает-сколько-тысяч лет, ребенок, наконец, успокоился. Как и Бэрронс.

Риодан и его другие люди сидели с Бэрронсом долгие дни и ночи, ожидая, действительно ли возможно кого-то из них убить. Они казались, оскорблены тем способом, которым их можно было освободить. Кастео сидел в комнате и смотрел в упор на меня, не моргая в течение нескольких часов. Риодан и другие были вынуждены оттащить его прочь. Я задавалась вопросом, что же они сделали с ним тысячу лет назад. Я знала, на что похоже горе, когда видела его.

И когда они уходили, хоть враждебность и источалась в мою сторону, я знала, что выиграла отсрочку исполнения приговора.

Они не убьют меня. Не сейчас. Я не знаю, как долго они будут столь милосердны ко мне, но возьму то, что могу получить.

И если они в один прекрасный день решат, что должна быть война между нами, то они ее получат.

Кое-кто сделал меня бойцом. Когда он рядом со мной, нет ничего, что я не могла бы сделать.

— Эй, детка, ты там наверху? — Папин баритон долетел с улицы.

Я взглянула вниз с крыши и улыбнулась. Мама, папа и инспектор Джейн стояли перед книжным магазином. Папа нес бутылку вина. У Джейна в руках была тетрадка и ручка, и я знала, что он собирается парить меня относительно методов казни Эльфов и попытается, еще раз, получить мое копье.

Я была взволнована тем, что мои родители решили остаться в Дублине. Они приобрели дом в городе, таким образом, мы могли общаться. В один из таких дней, я бы отдала маме большую часть Алининых вещей. Мы бы сидели и разговаривали, сходили бы в ее квартиру. Я бы показала маме колледж, где Алина была счастлива все это время. Мы будем помнить ее, и будем праздновать то, что мы когда-то праздновали с ней, когда она была рядом. Моя мама стала теперь другой женщиной, более сильной, более живой, чем когда-либо прежде.