Тори Озолс: Доверься мне

«Это просто глупость! Пора заняться тем, ради чего ты действительно приехала сюда», – постаралась образумить себя девушка. И первое, что она должна сделать, это разложить инструменты и осмотреть оборудование, а потом познакомиться с новыми пациентами. Вздохнув, Эмилия еще раз осмотрела свой очередной дом. Сколько их уже было, она не помнила, но почему-то этот понравился больше всех. Он дарил ей чувство покоя, которое девушка давно позабыла. В ее мыслях слово «дом» вдруг обрело уже знакомые, почти родные черты, хотя она не пробыла в этих стенах и часа. Но они согрели своим теплом и уютом, словно давно ожидали ее появления.

Глупо. Безумно страшно. Ведь попытка поверить снова в душевное тепло обходится слишком дорого. У доверия, способного согреть и подарить чувство защищённости, очень тонкие границы. Она их давно переступила, утратив веру в себя. С этой потерей в ее жизнь вошли разочарование и боль. Не оборотень, не человек… Застрявшая между двух миров и не принадлежащая ни одному. Изгой. У такого нет права доверять, иначе затравят.

Он был так ошеломлен и сбит с толку, словно его переехал десятитонный грузовик. Когда она уверенно вышла из машины и предстала перед ним, Ян словно получил под дых.

Их взгляды встретились, и мужчина пропал. Волк внутри него, не слушая доводы рассудка, сметая все преграды, отбрасывая принципы, на которых еще минуту назад строилась его размеренная жизнь, громко зарычал «Моя!». Его зверь выбрал единственную. Но это было невозможно! И он никак не мог поверить происходящему. Она просто не могла быть его парой!

Перед тем как пригласить ее в стаю, они с Дрэйком разузнали все об Эмилии Райдер и были шокированы той информацией, которую получили. Врач от бога, она переезжала из стаи в стаю и помогла родиться многим щенкам, но, утратив способность оборачиваться, считалась неполноценной, чужой среди своих.

В досье, которое прислали Дрэйку, говорилось о том, что семья Эмилии была зверски убита ликанами, а девочка спаслась чудом. Но это не прошло для нее бесследно. Со временем оборотень, который взял девочку на свое попечение, заметил, что та не обращается, а после она сама призналась ему, что потеряла своего зверя. И данный факт поражал своей невероятностью. Для их расы такое невозможно! Ни одного зафиксированного случая подобного этому за все века! Зверь – это часть их самих. Он является неотделимой частью сущности любого оборотня. А оборотень, потерявший зверя, считается дикостью, нонсенсом, уродом в конце концов.

Ян знал, что, несмотря на полученную информацию, Дрэйк без промедления позвонил Эмилии Райдер. Альфа был готов переступить через все, только бы помочь Мери, матери Яна, давно считая семью беты своей. Переживания в связи с беременностью Мери были у них общими, и ошеломляющий успех доктора Райдер заставил вожака настойчиво просить ее приехать к ним. Наверное, именно то, что он попросил, а не приказал, как поступали (в чем был уверен Ян) другие альфы, подтолкнуло ее согласиться.

И вот уже месяц он сходил с ума от воздержания и злости на себя и на нее. Он знал, что Эмилия красива, но фотография, вложенная в досье, не отражала и сотой доли ее обаяния, не передавала излучаемой ею доброты, в ней не было того звериного магнетизма, который обрушился на него при личной встрече.

Мягкий овал лица, почти невинный, слегка отрешенный взгляд, губы, застывшие в полуулыбке, которая не коснулась глаз.

Светло-каштановые локоны, обрамляющие бледное, кажущееся изможденным лицо, не вызывали желания зарыться в них руками.

Настороженность и отстраненность делали ее неприступной. Да, позже он не раз признавался себе, что женщина на фотографии смогла бы его заинтересовать, если бы не холод, которым веяло от снимка. Он отталкивал, гасил весь мужской интерес, оставлял равнодушным .

Фотография. Мертвая картинка. Разве могла она передать её армат, хмельной запах ванили и мёда? Теплый… Волнующий… От него кровь бурным потоком понеслась по венам, напитывая желанием все его естество. Когда же она сняла свои зеркальные очки, он понял, что окончательно погиб. Печаль, смирение и робкая надежда, таящиеся в зеленых глазах, искорка интереса и брошенный из-под ресниц взгляд вызвали внутри него настоящее безумие. Зверь словно сорвался с цепи, требуя в ту же минуту пометить ее, сделать своей.

Но он, бета, не мог пойти против правил стаи. Боль оттого что не может быть с ней и не может жить без неё, разрывала его на части.