Мария Веселая - Я родилась пятидесятилетней...

Я встала на ноги, неуверенно пошатнувшись. Сделала пробный шаг. Затем ещё один. Не встретив сопротивления, и посчитав это хорошим знаком, я решительно устремилась вперёд, стараясь не менять направление.

Каждый шаг давался легко. Без усилий. Я уже почти забыла это чувство, когда колени не ломит от быстрого шага, шальное сердце не сбивается с ритма, а мышцы не покалывает после долгой ходьбы. Хоть я и старалась держать тело в форме, не запускаться, годы брали своё. Профессия прибавила седых волос, а после трёх лет в детской хирургии начало болеть сердце.

Вернувшись как-то утром домой, я наткнулась на испуганный взгляд мужа. Они с дочкой летали на неделю к его брату в Штаты. Александр жил в Аризоне, мы пару раз ездили всей семьёй, но в этот раз я не смогла поехать. Впервые после разлуки муж не улыбнулся мне при встрече.

— Валька… Как же ты так? — нахмурившись, Лёша осторожно пропустил сквозь пальцы выбившуюся из пучка прядь. Я смотрела в недоумении на его строго поджатые губы. Оглянувшись, с удивлением увидела в зеркале, что за эту неделю стала почти полностью седой. Трудно было… Три срочные операции подряд только за сегодня. Две остановки сердца. Множество спасённых жизней. Седые волосы — не самая большая цена.

— Налей мне чаю, Лёшик, — устало улыбнулась я супругу в ответ на тревожный взгляд.

А что было дальше? Что он ответил? Что сделал? Что сказала я? От неожиданности я даже остановилась. Воспоминания, некогда чёткие, бережно хранимые, стали подёргиваться дымкой, туманом… Некоторые стёрлись окончательно, слившись с окружающей темнотой. В этот момент я по-настоящему испугалась! Только не это! Я могла потерять вещи, привычный мир, зрение, слух, но не саму себя! Даже обездвиженная, прикованная к кровати, впавшая в кому, я лелеяла свои воспоминания, перебирая, как драгоценные жемчужины, наслаждалась ими. Теперь, холодея, я не могла вспомнить лица школьных друзей, их имена, подёрнулись пеленой тумана лица родителей… То, чем я гордилась в свои пятьдесят лет — идеальная память действующего врача, которая хранила название каждой кости, да что там, всю анатомию на латыни, сотни лекарств, тысячи диагнозов — дала сбой.

Ну, нет. Не на ту напали. Я не собираюсь сливаться с этой тьмой. Не собираюсь становиться блуждающей беспомощной частью этого мрака! Я вновь опустилась на пол и стала с исступлением вырывать то одно, то другое воспоминание. Я чувствовала себя хозяйкой, которая вернулась в ограбленный дом. Знакомые стены, открытые окна с порванными занавесками, перевёрнутая мебель, отсутствие любимых картин на стенах, осколки посуды, статуэток… Зачем? Зачем забирать воспоминания?

Упрямым усилием воли я пробиралась сквозь тьму, отвоёвывала каждое лицо, каждое имя, каждое слово, каждый случай из жизни…

Кто знает, сколько я так просидела? Время как будто остановилось. Я больше не видела тьмы.

У меня перед глазами медленно, но верно вспоминалась моя жизнь. Я отматывала её в обратном порядке, с каждым годом всё легче пробиваясь к ярким воспоминаниям юности, нежному детству… В какой-то момент я почувствовала приятную лёгкость. Мои веки сомкнулись. Я вся немного сжалась, как будто уменьшаясь. Но я не испугалась. Мне было хорошо. Я, наконец, стала слышать звуки. Приглушённые, непонятные… Они не мешали мне засыпать. Мысли текли вяло. Я только сейчас почувствовала усталость. Но я не боялась заснуть, я знала, что теперь мои воспоминания останутся со мной. В мои мысли больше ничего не проникнет. Никто больше не украдёт у меня ни одну жемчужину из моей коллекции. Я как будто поставила ментальный щит на своё сознание. Теперь всё будет хорошо…

Я очнулась от странной тесноты и окружающего волнения, которое постепенно нарастало и передавалось мне. Мой мир схлопнулся. Я как будто оказалась выросшей Алисой в тесном домике. Чувство неприятное и тревожное, хотя мне никогда не были присущи приступы клаустрофобии. Я захотела вздохнуть, но не смогла. Распахнула глаза и не увидела ничего знакомого и понятного. Моя паника нарастала, а окружающие звуки набирали обороты. Стало невыносимо жарко, тесно и больно. Очень больно и страшно. Кислорода не хватало. Грохот нарастал. Испуганный разум распознал в этом грохоте пульс. Это точно пульс! Совсем рядом. Громкий, сильный и быстрый, но не мой. Такой пульс у человека, испытывающего сильное волнение или страх. Прижатые к телу руки коснулись чего-то странного и толстого у живота. В первую секунду, когда сжатие этой штуки стало причиной еще большего дискомфорта, на краю сознания мелькнула безумная идея. Нет, не может быть! Это просто не может быть пуповиной! Я умерла!