Гайя Антонин: Легенда

- И как же тебя поймали?

- Засада, как же еще. Какая-то пташка напела, что я буду в том месте в то время и что не люблю серебра. Я даже не стал сопротивляться. Сделать тогда я уже ничего не мог. Мне главное было выжить, а потом разобраться...

- Я тоже так думала, когда ты кусал меня. Надо же, у нас столько общего, - восхитилась я.

Мы замолчали.

- Ты правда хотела убить меня? - наконец, нарушил Мана тишину.

- Да.

- Как?

- В следующий раз, когда ты переступил бы порог моей квартиры, я расстреляла бы в тебя всю обойму.

- Соседи вызвали бы милицию с ходу.

- У меня глушитель.

Я почувствовала его быстрый изумленный взгляд, брошенный на меня.

- Потом я бы подстелила под тебя пакеты и просто отрубила тебе голову топором. Он у меня новый... и острый.

- Тело?

- Ну, если бы оно не рассыпалось...

- Мы не рассыпаемся, просто усыхаем.

- Отлично! Разделать, по пакетам и вынести потихоньку.

Я услышала шумный вздох. Глянула на Ману. Он смотрел на меня хмурым испытывающим взором.

- Гайя, ты отдаешь себе отчет в том, что задумать такое легче, чем выполнить?

- Почему же? Я не собиралась ждать следующего сеанса твоих издевательств. С ходу - вошел, получил серебра граммов сто, остался без башки. Мертвый и неопасный. Я цела и спокойна.

- И ты в самом деле сделала бы это?

Я задумалась.

- Знаешь, я не привыкла к тому, что меня ломают через колено.

- Никто к этому не привык. Я ждал своего момента 13 лет, мести Фэнелу.

- Кто же тебе виноват? Я не собиралась ждать, когда ты высосешь меня и затрахаешь до смерти. Перспективка та еще. Ты же помнишь свои угрозы? Ты обещал убить меня.

- Я помню. Я уже сказал, зачем так поступал.

- И? Ты считаешь, этого достаточно?

- Гайя, я давно не живу человеческими мерками и эмоциями. И тебе советую привыкать к этому.

- Я не буду.

- Почему?

- Да потому же, почему я хотела тебя убить. Меня все устраивает во мне, меняться я не хочу и не люблю, когда меня ломают.

- Значит, ты бы это сделала? - спросил он, чуть погодя.

- Возможно, я не застрелила бы тебя с порога. Может, если бы ты добавил в мою копилку еще пару монет, снова кусал бы меня и мучал... Тогда уж точно не вышел бы живым. Вероятно также, что я бы страдала от угрызений совести, разделывая тебя. Но это все.

И снова повисло молчание.

- Я знаешь о чем сейчас думаю? - спросил Мана.

- Не имею понятия. О чем?

- О том, кто твой отец.

Я вздрогнула, будто впервые осознав, что мой папа - не папа мне.

- Может, моя мама была вампиром?

- Может. Тогда странно, что она погибла так. Вампира не убьешь машиной.

- Это был грузовик.

- Все равно.

- Странно осознавать, что те, кого я считала родными, не являются ими. Братья и сестры, папа...

- Ты их любишь?

- А какая тебе разница?

- Обычный вопрос.

- Люблю, конечно, хоть мы и не всегда ладим.

- Просто я слушаю тебя и не вижу причин не верить. Ты убила бы меня. И я задаюсь вопросом, какой он, вампир, давший тебе этот стремный характер.

- Стремный? Если у человека находится сила противостоять вам, вы сразу называете его стремным? Ах, мы такие всесильные вампиры, гроза ночей, м-мать, как эта нехорошая бяка посмела ломать наши игрушки?

Мана улыбнулся ехидно. Я заставила себя успокоиться.

- Ты смешная, когда злишься. Тебе же самой интересно, кто он.

- Конечно, интересно.

- И есть только один вопрос, - голос Маны стал озабоченным. - Насколько опасно искать его?

Я вздохнула. Опять он за свое?

- Повторюсь, у меня нет причин не верить тебе, Гайя. Ты убила бы меня. Я чувствую твой настрой. Но и ты пила мою кровь, в коктейлях.

- Я знаю, что там была твоя кровь.

- Не удивлен. Ты чувствуешь меня?

Я взглянула на Ману. Он взял мою руку.

- Я говорю, что не хотел делать тебе так больно и страшно. Я не всегда помню, что вы более уязвимы. И не говорю, что меня терзает вина. Мне... нравилось пить тебя, хоть я и не решился переспать с тобой.

- Почему?

- Потому что чувствовал, что это было бы очень плохо. Я перешел бы опасную грань. Но я прошу прощения. Искренне. Скажи, ты мне веришь? Ты чувствуешь эту искренность?

Он говорил раздельно и внятно, словно объяснял ребенку или отсталому что-то.

- Не знаю... Наверное, нет.

- Хорошо. А так ты чувствуешь? - и он по своему обыкновению быстро и властно притянул меня к себе и впился в мои губы сводящим с ума поцелуем.

Я не заметила, как растаял этот лед, как спал обруч, сдавливающий грудь. Шелковый язык скользил по небу, обнимал мой язык, а руки Маны прижимали так, будто меня могли вот-вот вырвать из его объятий.