Гайя Антонин: Легенда

- Ким, Штефан - твой ребенок. Я за его смерть. Но из уважения к тебе, патерналу, я призываю тебя воспользоваться правом жизни и смерти. Ты согласен на это?

- Да, мастер.

Кимура медленно приблизился к Штефану и Мане. Я не могла видеть его лица, но каждый шаг давался ему с видимым усилием.

- Штефан Диаконеску, в 1483 году обративший тебя двадцатью годами ранее Катвальд был казнен по решению Форума Старейших. Я взял в свой дом тебя и твою сестру. Я растил тебя семьдесят лет, прежде чем ты смог сам о себе заботиться. Я оплакивал ушедшую от нас трагически Роксу, твою сестру. Я поддерживал тебя всегда, когда ты просил и не просил об этом. Ты же уничтожил стольких моих детей и своих братьев и сестер.

Ким умолк. Мана глянул на него, убрал саблю от шеи Фэнела и отошел на два шага назад.

- Ким... отец... - Фэнел, наверное, увидев в лице Кимуры что-то, упал перед ним на колени. - Прошу! Пощади!

Кимура сделал знак Мане и отступил.

- Прости меня, сын мой, - только и сказал Ким.

Мана занес клинок. Я отвернулась, спрятав лицо на плече Саши. Иван так же уткнулся в другое ее плечо. Я услышала свист клинка, сочный мерзкий звук. Вскрик Николы. Затем - звук падающего тела.

Фэнел лежал обезглавленным недалеко от высыхающего, уже истекшего кровью трупа Эмиля. Лужи крови блестели тут и там. Пораженная до глубины души Дойна держала руку на заживающем горле. Она первой, как сомнамбула, оторвалась от общей толпы и медленно, тяжело пошла к Мане. Он повернулся к девушке. С опущенного клинка капала кровь. Белое пальто в который раз было покрыто кровавым узором. Дойна плюхнулась на колени перед Маной.

- Прости меня, мастер, - дрожащим голосом произнесла она.

- Прощаю, дитя мое, - сказал он и положил ладонь на ее голову. - Ингемар?..

Мастер Киева подошел к Мане, коснулся его руки:

- Волей своей называю я тебя мастером Левобережного септа, да не покусится никто на твою власть, Эмануэл Депрерадович...

Так я узнала, что Ману назвали Десперадо не только за то, что он был отчаянным бойцом.

Один за другим подходили к своему новому мастеру члены Левобережного септа. Он принимал их присягу. Не было ни торжества, ни радости, ничего такого в лице Маны. Лишь спокойствие и осознание того, что он выполняет свой долг.

Когда они закончили, Ингемар набрал на своем телефоне номер.

- Алло, это Ингемар. Необходима уборка. Адрес...

Вызвав таинственную службу уборки, Мастер Киева сказал:

- Ну, и, наконец, Адольф.

Нидерер, только что присягнувший Мане, с перепуганным лицом вышел вперед.

- Я так понял, ты обратил этого мальчика больным? Слухи не лгут? - немного устало и рассеянно спросил Мастер, пытаясь засунуть телефон в карман.

- Нет, мастер, не лгут.

- За твою несдержанность и неосмотрительность я лишаю тебя власти над ним. Ты не можешь наказать его или приказать ему...

- Но я не хочу наказывать, я хочу лишь заботиться о нем, - взмолился седой юноша. - Иван...

Он обернулся к Ване.

- Ты можешь жить в моем доме, - сказал Кимура. - Я приму тебя как своего ребенка.

- Ты можешь жить у меня, - сказала я.

Ваня поднялся на ноги, мы с Сашей тоже.

- Я... знаете, я, наверное, могу чувствовать дампиров, - сказал мальчик.

- То есть? Древний вампир не всякий учует дампира, - сказал Ингемар. - Я сам увидел это в Гайе уже когда взглянул на нее новогодней ночью. Это была вторая наша встреча.

- Просто я чувствую по отношению к Гайе и по отношению к... Саше, да? - одинаковое что-то. Не знаю, как пояснить. Будто тень какая-то вокруг.

- Особая энергетика, да, - с улыбкой сказал Ингемар. - Надо же, какой талант откопался. Буду рад, если ты, Ким, за ним присмотришь.

- Ваня... - Адольф умоляюще протянул ему руку. - Пожалуйста, возвращайся ко мне.

Мальчик приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, передумал и ответил:

- Извини, Адольф, я, наверное, попробую начать жизнь вампира заново.

- У меня, - сказала я.

- Нет, - сказал Мана. - Ему нужно многое узнать о себе, и ты ему в этом не поможешь. Кимура - старый и опытный патернал.

- Ты не будешь по мне скучать? - спросила я. Я и сама понимала, что там Ване будет лучше.

Иван прижался к Саше шутливо:

- Нет, у меня есть теперь другой дампир. Конечно, буду. Но мы же будем видеться.

Я обняла его. Адольф стоял с несчастным видом.

- Ну, Адольф, - сказал Ваня словно нехотя, - с тобой, надеюсь, тоже будем видеться.

Тот с надеждой взглянул на мальчика. Интересно, как он оправдывает свой столь молодой вид? Наверное, все только и шепчутся о том, что Нидерер на пластических операциях помешан...