Лиза Смит - Тьма наступает

И в тот момент, когда крик ярости неумолимо поднимался в ней, как змея, ползущая вверх по шесту, она увидела над собой, в ветвях белой сосны, — Елену.

— Крылья Ветра, — прошептала Елена, когда земля стремительно приближалась к ней.

Крылья развернулись мгновенно, откуда-то изнутри Елены. Они распахнулись футов на сорок и были сделаны из паутины золотого цвета — от темно-золотого цвета балтийского янтаря у самой спины Елены, до нежного светло-лимонного у кончиков. Они почти не двигались, почти не подымались и не опускались, но поддерживали ее в воздухе и всякий раз точно знали, куда ей надо полететь.

Не к Бонни. Все будут ждать, что она полетит именно к Бонни. С той высоты, на которой Елена находилась, она вполне могла бы схватить Бонни, но она понятия не имела, как разрезать путы на ее руках и ногах,— и сомневалась, что сумеет снова подняться с земли.

Вместо того чтобы лететь к Бонни, Елена в последний момент повернула к крыше, выхватила из вытянутой руки Мередит садовые ножницы и ухватила прядь длинных, шелковых, черных с пурпурным волос Мисао. Мисао завизжала. А потом...

Именно потом Елена поняла, как остро ей нужно немного веры. До этого она скорее не летела, а скользила по воздуху. Но теперь ей надо было подняться вверх, ей надо было, чтобы крылья заработали... и теперь она — хотя на это совсем не было времени — снова оказалась вместе со Стефаном и почувствовала...

...как в первый раз поцеловала его. Другие девушки, скорее всего, стали бы ждать, пока парень сам проявит инициативу. Другие, но только не Елена. Кроме того, первое время Стефан думал, что поцелуи нужны только для того, чтобы соблазнить жертву...

...первый раз, когда он поцеловал ее, поняв, что это не имеет никакого отношения к хищникам и жертвам...

А теперь надо былоподняться в воздух...

Я знаю, что смогу...

Но Мисао оказалась очень тяжелой, а память Елены стала неуверенной. Огромные золотые крылья затрепетали и замерли в неподвижности. Шиничи взбирался по какой-то лозе, пытаясь дотянуться до нее, а Дамон сжимал Мередит, чтобы она не двигалась.

Елена поняла, что ее план провалился, и поняла это слишком поздно.

Она была совсем одна, и бороться таким способом было бессмысленно. Слишком много противников.

Она была совсем одна, и ее спину пронзала острая боль, от которой ей хотелось закричать во весь голос. Мисао каким-то образом специально становилась тяжелее, и через минуту она станет слишком тяжелой, чтобы ее смогли удержать трепещущие крылья Елены.

Она была совсем одна, и ее, как и всякого человека, ждала смерть...

И вдруг, перекрывая мучительную боль, от которой все ее тело было готово покрыться капельками пота, послышался голос Стефана:

— Елена! Падай! Падай вниз, я тебя подхвачу!

Как странно, подумала Елена. Как будто во сне. Его любовь и страх исказили его голос — он звучит как-то по-другому. Он стал совсем похож на голос...

— Елена!Я с тобой!

... Дамона.

Опомнившись, Елена посмотрела вниз. Внизу был Дамон — он стоял перед Мередит и смотрел на Елену снизу вверх, широко раскинув руки. Он с ней.

— Мередит, — продолжал он, — девочка, сейчас не время спать! Твоей подруге нужна твоя помощь! Елене нужна твоя помощь!

Мередит медленно подняла ничего не выражающее лицо вверх. И Елена увидела,как к ней возвращаются жизнь и активность, когда ее взгляд остановился на огромных дрожащих золотых крыльях.

— Елена! — крикнула Мередит, — Я с тобой! Елена!

Откуда она поняла, что надо сказать именно это?

Впрочем, ответ был ясен. Это же Мередит, а Мередит всегда знала, что нужно сказать.

И теперь ее крик подхватил еще один голос — голос Мэтта.

— Елена! — прокричал он, и это прозвучало как заклинание. — Я с тобой, Елена!

А потом послышался низкий голос доктора Альперт:

— Елена! Я с тобой, Елена!

II неожиданно сильный голос миссис Флауэрс:

— Елена! Я с тобой, Елена!

И даже голос злосчастной Бонни:

— Елена!Мы с тобой, Елена!

А где-то в глубине ее сердца прошептал настоящий Стефан:

— Я с тобой, мой ангел.

— Мы все с тобой, Елена!

Она не выпустила Мисао. Ощущение было такое, как будто в огромные золотые крылья били потоки восходящего воздуха, — по крайней мере крылья подняли ее почти вертикально вверх, так что она едва не утратила власть над собственным телом, — но все-таки не утратила. Она по-прежнему смотрела вниз и видела, как слезы, которые катятся у нее из глаз, падают к распростертым рукам Дамона. Елена плохо понимала, почему она плачет. Отчасти от досады на то, что усомнилась в Дамоне.