Шихан Анна: Долгий, долгий сон

Ксавьер заговорил первым. Осторожно, словно опасаясь, что я наброшусь на него, он спросил:

— Роуз? Ты в порядке?

Я захихикала, но тут же закашлялась, трясясь всем телом. Холодная вода и дым горящего пластика совсем доконали мой измученный стазисным истощением организм.

— Ага, — сказала я им всем. — А что вы тут делаете все вместе? Почему не вызываете полицию? Отто, твоя рука! — Его сломанная рука до сих пор не была приведена в порядок, но висела на самодельной перевязи, в которой я узнала ткань из разорванной кресельной подушки из общежития.

Промокший насквозь Ксавьер выглядел совершенно сломленным и бесконечно старым. Отто подошел ко мне, обнял здоровой рукой за плечи и бережно (очень бережно, поскольку его большой палец касался моей шеи, и я смогла передать ему, как мне больно) повел меня к лифту.

«Со мной все будет в порядке, — сказал он мне. — Бывало гораздо хуже. Мы вызвали полицию, но дедушка Брэна знал, что мы доберемся сюда быстрее них. Он сразу догадался, где все это произойдет, и понял, что Пластин действовал в скрытом режиме. Полиции было бы трудно его отследить».

— Прости, что ты пострадал из-за меня.

Отто послал мне быструю мысль о том, насколько тяжелее ему было бы, если бы он молча отошел в сторону и не вмешался. Я поежилась. Да, это было бы много хуже.

— Прости за то, что я подумала тебе злое.

«Я знаю, зачем ты это сделала», — и в моем мозгу снова возник образ колючей розовой изгороди.

«Ты был прав, — беззвучно сказала я. — Я знаю, кого должна защищать».

Ужас мелькнул в его желтых глазах, когда я подумала о Серафине и Стефано.

«Я сделаю все, что в моих силах», — пообещал Отто.

Брэн ждал нас возле лифта. Я заметила, что вода перестала хлестать.

— Я займусь пожаром, — бросил Брэн, вытаскивая огнетушитель из красного шкафчика на стене.

— Скажи Ксавьеру, что я жду его наверху, — крикнула я ему вслед.

Брэн громко хохотнул на бегу, а Отто затащил меня в лифт и повез ко мне на этаж.

— С тобой точно все будет в порядке? — спросила я, когда мы вошли внутрь. — Что с твоей рукой?

«Пойду к своему врачу. Пенни будет с нетерпением ждать рассказа обо всем случившемся, она обожает приключения».

— Твой врач в лаборатории?

«Где же еще? Кто еще может знать, как я устроен? Меня даже лечить нужно по-другому. А вот тебе срочно необходим доктор. Ты вся красная, как роза».

— Зато живая!

Глаза Отто снова сощурились.

«Где твои родители?» На самом деле он не подумал слово «родители», но смысл был примерно такой.

— Насколько я знаю Патти и Барри, они играют в гольф или занимаются чем-нибудь столь же полезным, — ответила я. — Впрочем, не буду мелочной. Наверное, они на работе.

«Я спрашиваю, потому что полиция непременно вызовет их. Наверное, ты захочешь быть заранее готова к их приходу».

— Да, — кивнула я. Войдя в свою комнату, я сняла с вешалки свежую школьную форму. Из-за обгоревших пальцев переодеться оказалось гораздо сложнее, чем я думала. Руки до сих пор жгло огнем. — Ой! — процедила я, натягивая мягкий хлопок на свою обожженную докрасна кожу. Ныло вывихнутое плечо, пульсировало болью ушибленное колено, глаза до сих пор щипало, мышцы горели, а Брэн здорово расцарапал мне шею, пытаясь стащить с меня ошейник. И в довершение всего, у меня до сих пор не заживал локоть, отбитый о ребра Пластина на Нирване. Попробуйте одеться в таком состоянии! В конце концов я кое-как натянула юбку и блузку, проигнорировав все остальное.

Прихромав в гостиную, я увидела, что Отто уже вытащил аптечку с полки над холодильником. Ловко орудуя одной рукой, он заклеил мне пальцы «Ледопластырем», который обжег меня холодом, но мгновенно притупил боль. Потом Отто заставил меня проглотить обезболивающее и как раз принялся опрыскивать мое опаленное лицо охлаждающим раствором, когда явились Барри и Патти.

— Что ты здесь делаешь? — рявкнул Барри.

— Что ты натворила на этот раз? — спросила Патти.

— Почему нас вызвала полиция?

— И что это такое? — взвизгнула Патти, указывая на Отто, который только глаза закатил.

Я пропустила все их вопросы мимо ушей.

— Вы уволены.

— Что? — Патти и Барри ошеломленно уставились на меня, а Отто издал очень странный, задыхающийся звук. Он смеялся. Это придало мне сил.

— Я сказала, что вы уволены. Убирайтесь из моей квартиры.

Лицо Патти недоверчиво вытянулось.

— Я не знаю, что ты себе вообразила, юная леди, но мы являемся твоими официальными опекунами…