– Для такого умника ты слишком тупишь, Рафферти.
– Я должен найти ее, Билли. Должен спасти, – отчаянно и сурово отчеканил Рафферти. – Помоги мне определиться, с чего начать.
– Даже не представляю, – покачал головой Билли. – Вы с ней настроены на одну волну. Прислушайся к своему сердцу.
– Ничего не получится.
– Не вешай мне лапшу на уши. Дай волю своему чутью, друг. Шестьдесят пять лет назад ты обладал самой мощной интуицией в Чикаго. Чокнутый Моран и пальцем не шевелил, не услышав твоего одобрения, Капоне трясся от желания переманить тебя к себе. У тебя есть талант, дар. Вот и используй его, – настаивал Билли.
Рафферти прислонился к стене грузового лифта и смежил веки.
– Никто и никогда не имел для меня такого значения, Билли, – хрипло прошептал он. – Если на этот раз я совершу ошибку, то это навсегда.
– Ты не промахнешься, Рафферти. Ты здесь, чтобы спасти ей жизнь. Ты здесь, чтобы подарить ей жизнь. А не разрушить ее.
Глаза Рафферти распахнулась, и в первый и единственный раз Билли увидел в них страх. Неуверенность, силу и любовь.
– Я знаю, куда он утащил Хелен, – встрепенулся Джеймс, мимолетный ужас во взгляде испарился.
– Так какого черта мы ждем? – воскликнул Билли. – Давай сделаем это.
– Сделаем это? – повторил Рафферти, нажимая кнопку лифта. – Что бы это значило?
Билли обнаружил, что может улыбаться. Ночь была далека от завершения, и до ее окончания может пролиться много крови и даже наступить чья-то смерть. Но они с Рафферти останутся в живых. Через слишком многое прошли, прожили слишком много жизней, чтобы позволить случиться непоправимому. Когда сумрак рассеется, Драго будет мертв, на этот раз навсегда. И если уж совсем повезет, то и Рафферти останется здесь, в этом мире.
– Потом, Рафферти, – пообещал Билли, думая обо всех «завтра». – Потом все поймешь.
* * * * *
Хелен очнулась в состоянии полного одервенения, промерзнув до костей. Не хотелось открывать глаза, впрочем, сомнительно, что сумеет это сделать. Даже веки задубели, ладони казались глыбами льда, пальцы окоченели. Она лежала на кирпичах, вяло гадая: не застывшие ли слезы эти кристаллики на щеках? И вдруг поняла, что это мокрый снег облепил лицо.
Она не шевелилась. Пуховик остался в больничной палате Мэри Моретти, но Хелен это не волновало. Замерзнуть до смерти, должно быть, сравнительно приятный путь. Тело сначала онемеет, потом охватит что-то вроде оцепенения, а затем просто уснешь. Хорошо бы только обойтись без колючего ветра, свирепо жалящего сквозь толстый хлопковый свитер и мешковатые джинсы. Лишнее неудобство. Куда предпочтительнее засыпать под слоем пушистого свежего снега, завернувшись в кокон белизны, в котором можно возлежать, словно средневековая прекрасная дама в ожидании возвращения своего странствующего рыцаря из крестовых походов.
– Очнулись, дамочка?
Визгливый, неприятно бодрый голос Рики Драго прервал полет фантазии, и Хелен решила проигнорировать безумца, стараясь вызвать в памяти туманный образ Рафферти.
– Эй, леди.
Драго обхватил ее подбородок и больно сжал. Хелен распахнула глаза, смаргивая снежинки, налипшие на ресницы.
– Так-то лучше, – кивнул Драго. – Не хотелось бы, чтобы вы окочурились. Пока, во всяком случае. У меня на вас большие планы. Грандиозные.
Прокурорша молча смотрела на психопата. Он не способен ранить больнее, напомнила она себе. Подонок убил Рафферти… жизнь не сможет подкинуть сюрприза более подлого.
Драго не понравилось молчание жертвы. Он сильнее стиснул пальцы, и у Хелен вырвался непроизвольный мучительный всхлип.
– Так-то лучше, – снова замурлыкал маньяк. – Не любите страдать, мисс Эмерсон? Мало кто любит. А мне нравится. Нравится смотреть. Нравится причинять боль. И всегда нравилось. Мать вечно ныла, что со мной что-то не так. Старалась перевоспитать меня, но у нее ничего не вышло. Невозможно вытравить из ребенка жестокость, мисс Эмерсон. Просто сделаете из него садиста.
Не хотелось ничего говорить, но изверг с явным нетерпением ждал ответа, а боль стала почти невыносимой.
– Вы правы, – удалось проквакать Хелен.
Тут он загоготал визгливым жутким смехом.
– Прав? – повторил Драго. – Что вы знаете о жестокости, мисс Эмерсон? Что вы вообще знаете о жизни? Вы просто садитесь со своей стороны стола и задаете интересующие вас вопросы, но никогда не слушаете ответов. Вы до такой степени заставляете человека слететь с катушек, что он… Это ваша вина, – внезапно отпрянул умалишенный. – Вы виноваты, не я.
Читать дальше