Лорен Оливер - Делириум

Я делаю глубокий вдох и ныряю вниз, чтобы вытащить из-под кровати пластиковое ведро, так что тетя не может увидеть, как меня трясет.

— Лина сегодня выходит замуж? — спрашивает Дженни тетю.

Ее унылый голос всегда напоминает мне монотонное гудение пчел в жаркий день.

— Не говори глупостей, — отвечает тетя, но без раздражения. — Ты знаешь, что она не может выйти замуж, пока не исцелится.

Я достаю из ведра полотенце и выпрямляюсь. От этого слова — «замуж» — у меня пересыхает во рту. В брак вступают после того, как получат образование. Таков порядок.

«Брак — это порядок и стабильность, признак здорового общества» (см. раздел «Основы общества». Руководство «Ббс», с. 114).

И все равно при мысли об этом сердце у меня начинает трепетать и биться, как какое-нибудь насекомое об оконное стекло. Я, естественно, никогда не прикасалась к мальчикам — физический контакт между неисцеленными разных полов запрещен. Честно сказать, я и не разговаривала ни с кем из представителей мужского пола дольше пяти минут. Если не считать кузенов, дядю Уильяма и Эндрю Маркуса, который помогает дяде в его магазинчике «Стоп-энд-сейв», постоянно ковыряется в носу и вытирает козявки о дно банок с консервированными овощами.

И если я не сдам экзамены — Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы я их сдала, — я выйду замуж сразу после процедуры исцеления, то есть меньше чем через три месяца. А это значит, что мне предстоит брачная ночь.

Запах апельсина все еще не выветрился из комнаты, и мой желудок совершает очередное пике. Я зарываюсь лицом в полотенце, делаю глубокий вдох и усилием воли сдерживаю рвоту.

Слышно, как внизу звякают тарелки. Тетя вздыхает и смотрит на свои наручные часы.

— Мы должны выехать меньше чем через час, — говорит она. — Так что давай пошевеливайся.

Тетя настояла на том, чтобы мы пошли к лабораториям пешком. Лаборатории, как и все правительственные здания, расположились вдоль пристаней — цепочка ярких белых домов напоминает блестящие зубы по кромке хлюпающей пасти океана. Когда я была маленькой и меня только переселили к тете, она каждый день провожала меня в школу. Мы с мамой и сестрой жили ближе к границе и меня одновременно пугали и завораживали эти темные петляющие улицы, пахнущие рыбой и отбросами. Мне всегда хотелось, чтобы тетя держала меня за руку, но она никогда так не делала. В результате я, сжав кулаки, шла за гипнотическим шорохом ее вельветовых брюк и с ужасом ждала того момента, когда над гребнем последнего холма появится школа Святой Анны для девочек — темное каменное здание, все в трещинах и выщербинах, словно обветренное лицо рыбака.

Поразительно, насколько все меняется. Тогда меня пугали улицы Портленда, и я не отходила от тети ни на шаг. Теперь я знаю их так хорошо, что могу с закрытыми глазами гулять по всем закоулкам. А сегодня больше всего на свете мне хочется быть одной. Океан скрыт за неровной стеной улиц, но я чувствую его запах, и он снимает напряжение. Морская соль делает воздух плотным и осязаемым.

— Помни, — говорит в тысячный раз тетя, — они хотят узнать тебя как конкретного человека, это — да, но, если ты будешь давать пространные ответы, для тебя откроется больше вариантов на будущее.

Тетя всегда говорит о замужестве словами из руководства «Ббс»: долг, ответственность, непоколебимость.

— Поняла, — отвечаю я.

Мимо нас проезжает автобус, на его борту красуется трафарет герба школы Святой Анны, и я втягиваю голову в плечи, мысленно представляя, как Кара Макнамара или Хилари Паркер смотрят в грязные окна, хихикают и тычут в меня пальцами. Все знают, что сегодня у меня день эвалуации. В год разрешено пройти процедуру только четырем девушкам, так что все места давно расписаны.

Тетя заставила меня накраситься, и теперь у меня такое чувство, будто мое лицо покрыто лоснящейся пленкой. Дома, в ванной комнате, глядя в зеркало, я подумала, что со всеми этими невидимками и заколками похожа на рыбу — рыба с кучей металлических крючков в голове.

Я не люблю краситься и наряжаться, меня не вдохновляет блеск для губ. Моя лучшая подруга, Хана, считает, что я ненормальная. А как иначе? Она-то просто великолепна. Даже когда Хана завязывает волосы в небрежный узел на затылке, это выглядит так, будто она только что сделала прическу в салоне красоты. Я не страшная, но и не красавица. Где-то посерединке. Глаза у меня не зеленые и не коричневые, а вперемешку. Я не худая и не толстая. Единственное, что можно сказать о моей внешности с полной определенностью, — я маленькая.