Керрелин Спаркс - Как выйти замуж за вампира-миллионера

Шанна, упав на подушки, невидящим взглядом смотрела в потолок. До сегодняшнего дня она считала, что смерть Карен во время той кровавой разборки в ресторане была всего лишь трагической случайностью, от которой не застрахован никто. Просто они с Карен оказались не в то время и не в том месте, вот и все. Но, как выяснилось, это не так. Это Шанну должны были убить. А вместо нее погибла Карен.

— Ты в порядке? — озабоченно спросил Остин.

— Выходит, Карен погибла вместо меня. И виновата в этом одна я.

— Ну, — Остин невозмутимо открыл банку содовой, — если тебе от этого станет легче, то могу тебя успокоить: эти отморозки убили бы вас обеих, если бы ты в тот момент сидела за столом. У них был приказ — свидетелей не оставлять. — Он пожал плечами.

Почему-то легче Шанне не стало. Она со стоном закрыла глаза.

«Шанна, ты меня слышишь? Где ты?»

Сдавленно ахнув, она рывком села на кровати. Остин с Алиссой озадаченно глядели на нее.

— Я… мне нужно выйти. — Шанна бегом бросилась в туалет. Господи… неужели Роман пытается связаться с нею?! Но удастся ли это — тем более на таком расстоянии? Выхватив из ящичка салфетку, Шанна зарылась в нее лицом. — Роман, ты меня слышишь?

«Да, я здесь. — Голос Романа в её голове зазвучал громче, как будто их связь с каждой минутой становилась все крепче. — Где ты?»

— В гостинице. Меня стерегут двое из команды отца.

«Значит, ты пленница? Или ты добровольно решила стать одной из них?»

— Со мной все в порядке. Во всяком случае, пока. Не волнуйся за меня. Как ты? Неужели это правда и сегодня ночью действительно начнется война?

«Это правда — все решится сегодня ночью. Зачем… зачем ты позвонила отцу? Я думал… я надеялся, что ты навсегда останешься со мной».

— Я не звонила ему. Они следили за домом Петровского. Отец увидел, как я вошла в дом, и решил, что мне угрожает опасность. Поэтому бросился мне на помощь.

«Ты хочешь остаться с ним?»

— Нет. Я хочу быть с тобой. Но пока я с ним, я смогу защитить тебя…

«Мне не нужно, чтобы ты меня защищала!»

Гневный голос Романа прогремел с такой силой, что у нее едва не лопнули барабанные перепонки.

— Роман, я люблю тебя, — взмолилась она. — И всегда буду любить! Неужели ты подумал, что я могу тебя предать?!

Казалось, даже воздух вокруг нее потрескивает от напряжения.

— Роман! Ты меня слышишь?

Их связь была так сильна, что Шанна даже на расстоянии почувствовала, как его гнев куда-то исчез, сменившись глухим отчаянием. Она могла бы поклясться, что Роман страдает. Кусая губы, она прижала к сердцу распятие, которое он ей подарил.

«Если я доживу до утра, ты вернешься ко мне?»

Если он доживет до утра?!

— Роман, о чем ты?! Значит, ты собираешься сражаться?

«Ты вернешься ко мне?»

— Да! Да, вернусь! Только, Роман, умоляю, побереги себя! Пожалуйста! Я не переживу, если с тобой что-то случится! — Глаза у нее защипало. Шанна сжала распятие с такой силой, что даже кончики пальцев побелели.

Ответа не было.

— Роман, не уходи! — Внезапно кто-то с такой силой грохнул кулаком в дверь ванной, что Шанна подпрыгнула от неожиданности.

— Шанна, ты тут? — оглушительно заорал Остин. — Эй, ты как, в порядке?

— Да, все нормально! — прокричала она в ответ. Потом, повернувшись спиной к двери, сосредоточилась. — Роман, ты меня слышишь?

Тонкая, но прочная нить, связывающая их, оборвалась. А вместе с нею исчез и Роман.

Ангус ошибся, думал Роман. Гордыня тут ни при чем. Конечно, он знал, что с мечом в руках Жан-Люк даст ему сто очков вперед. Как фехтовальщику французу не было равных. Тогда при чем тут гордыня? Разве гордыня заставила Романа выбрать этот путь? Он не знал, Роман был уверен только в одном — он сделает все, чтобы спасти своих людей. И Шанну.

Стрелки часов остановились на одиннадцати, когда Роман, медленно поднявшись по стертым каменным ступенькам, открыл тяжелую деревянную дверь и вошел в церковь. Гулкое эхо его шагов отдавалось под низкими сводами храма. Вдоль стен длинными рядами выстроились толстые красные свечи, язычки пламени, слабо подрагивая, мерцали в темноте. На каменных лицах статуй Роману чудились гнев и недоумение — как будто святые спрашивали, что ему нужно в доме Божьем. Впрочем, он и сам уже успел задать себе тот же вопрос. Почему его вдруг потянуло сюда? Роман не знал.

Перекрестившись, он протянул руку к чаше со святой водой. Но рука застыла в воздухе, а потом бессильно упала. Вода в чаше недовольно забурлил и вдруг вскипела прямо у него на глазах — над ней белым облачком поднялся пар. В лицо пахнуло жаром.