Она все это уже пробовала.
Убийца внутри нее был впечатлен окружающей ее невидимой клеткой, которую, буквально, было никак не обойти или выбраться из нее.
Отвернувшись от окна, она обошла вокруг двуспальной кровати с шелковыми простынями и ужасными воспоминаниями… прошла мимо темной ванной комнаты… и продолжила путь к двери, ведущей в холл. Учитывая то, что с ней сделал ее похититель, не имело значения, сколько тренировок у нее за плечами, но она не в силах была усидеть на месте, ее тело гудело от напряжения.
Однажды она уже проходила когда-то эту против-своей-воли вещь. Знала, как разум, словно изголодавшееся тело, может пожирать себя, если не накормить его встряской.
Ее любимое отвлечение? Смешивание напитков. После нескольких лет работы в клубах, она знала множество коктейлей и миксов, которые ей приходилось готовить, в своем воображении с бутылками и стаканами, разливая по ним напитки, добавляя лед и различные специи.
Эта барменская рутина помогала сохранять ее рассудок в здравом уме.
До сих пор, она делала ставку на ошибку, допущенную оплошность, на возможность для побега. Ничто из этого не сработало и надежда начала угасать, уступая место черной дыре, которая была готова всецело поглотить ее. Поэтому она просто продолжила в своей голове миксовать напитки и искать выход от сюда.
И ее прошлый «опыт» странным образом ей помогал. Неважно, что здесь произошло, неважно как отвратительно это было, неважно как это было больно физически, это было ничто по сравнению с тем, через что ей пришлось пройти раньше.
Это были еще цветочки.
Или… по крайней мере, она так себя убеждала. «Иногда бывает и хуже».
Она вернулась тем же путем, мимо двух окон, мимо комода, а затем снова обошла стороной кровать. В этот раз она вошла в ванную комнату. В ней не было бритв или щеток для волос, только несколько полотенец, которые были слегка влажными и кусок или два мыла.
Когда Лэш похитил ее — используя ту же магию, которая удерживала ее в этих комнатах — и бросил в этой квартирке, и их первая совместная ночь и день стали показателем того, каким собирается быть это заключение.
Она взглянула на себя в зеркале над раковинами и провела хладнокровный анализ своего тела. Ее всю покрывали синяки… а также, порезы и ссадины. Он был жестоким исполняя свое дело, и она не отступила, потому что будь он проклят, если позволит ему убить себя — поэтому было трудно сказать, какие отметины на ее теле оставил он и какие были случайными, когда она отвечала тем же этому ублюдку.
Она надерет его голый зад и поставит на свой последний вздох, что он будет выглядеть не лучше нее.
Око за око.
Неудачным последствием оказалось то, что ему нравилось, как она отвечала ударом на удар. Чем больше они боролись, тем больше он заводился, и она чувствовала, что он был удивлен своей собственной реакцией. Первые пару дней он наказывал ее, пытаясь отплатить за то, что она сделала с его последней подружкой — видимо те пули, что она всадила в грудь той суки, на самом деле и послужили, вытаскиванию из него этого дерьма. Но затем все изменилось. Он стал меньше говорить о своей бывшей, и все больше о частях тела и фантазиях, с его будущей подружкой — которой являлась она сама — включая ее участие в порождении его отродья.
Ведя интимные разговоры в постели с социопатом.
Теперь, когда он приходил к ней, его глаза горели по другой причине, и если он бил ее до потери сознания, то обычно, придя в себя, она обнаруживала себя лежащей с ним, обвившимся вокруг ее тела.
Хекс отвернулась от своего отражения и замерла, прежде чем сделать еще хоть один шаг.
Внизу кто-то был.
Покинув ванную комнату, она подошла к двери, ведущей в коридор, и медленно и глубоко втянула воздух. Когда ее ноздрей достиг запах, словно от сбитого на дороге животного, стало ясно, что внизу находится лессер, но не Лэш.
Нет, это был его миньон, который приходил каждую ночь перед приходом ее похитителя, чтобы приготовить ему какой-нибудь стряпни. Это означало, что Лэш был на пути к особняку.
Вот уж не повезло, так не повезло. Она отхватила единственного члена Общества Лессенинг, который ел и трахался. Остальные были импотентами, как девяностолетние старики, и питались одним лишь воздухом, но Лэш? Этот гребанный ублюдок был в полном функциональном состоянии.
Снова вернувшись к окну, она приложила руки к стеклу. Граница, которая ознаменовывала ее тюрьму, была энергетическим полем, которое ощущалось теплым покалыванием, когда она вступала с ним в контакт. Проклятая штуковина была как невидимый забор только для тех, кто побольше собак — с дополнительной выгодой в том, что ошейник здесь был не обязателен.
Читать дальше