Ребекка Мейзел: Бесконечные дни

— Самое главное тут — чистота намерения. Успех жертвоприношения — а это и есть самое настоящее жертвоприношение — зависит исключительно от вампира, выполняющего ритуал. Вся процедура занимает два дня.

Род поднялся. Он всегда начинает расхаживать, когда ему предстоит сделать какое-нибудь нелегкое признание. Как-то в шестнадцатом веке я спросила его, отчего это он так. А он ответил: чтобы не смотреть мне в глаза.

— Чистота намерения, вот где терпит неудачу большинство вампиров, — продолжил Род. — Ты должен страстно хотеть, чтобы вампир, для которого совершается ритуал, остался жив. А сам ты должен хотеть умереть. Это должен быть самый бескорыстный поступок в твоей жизни. Сама знаешь — в нормальном состоянии для вампира это практически невозможно.

— Кто это тебе рассказал? — спросила я.

— Покинув тебя тогда, на столько лет, я отправился во Францию, на поиски…

— Сулиня, — закончила за него я, хотя мне вдруг стало трудно дышать. Вот это да! Род отыскал Сулиня, встречался с ним… лично.

— Именно. Он как раз вышел из пятидесятилетнего сна-оцепенения. Когда я поведал ему о твоих замыслах и мечтах, он подбодрил меня. Сказал — если и есть на земле вампир, которому хватит великодушия, чтобы исполнить необходимый обряд, то это только я.

Я вскинула брови от изумления. Подумать только, что на долю Рода выдался такой поразительный момент! Хотела бы я быть там в тот миг и видеть, как отреагировал Род, когда Сулинь сообщил ему столь важные подробности.

Я мысленно представила себе Сулиня. Он был индусом — из Восточной Индии, — во всяком случае, когда-то давным-давно он там жил. Насколько давно, даже гадать не берусь. Он самый древний из живущих на земле вампиров. Ничто в грандиозном устройстве жизни не может потрясти его или вывести из душевного равновесия. Сулинь не страшится смерти, не жаждет жизни — он хочет лишь одного: своими глазами увидеть конец света.

— Есть и еще несколько правил, — продолжал объяснять Род. — Вампир, осуществляющий обряд, должен быть старше пятисот лет. Сулинь упомянул что-то о химии вампиров этого возраста. И это жизненно важный ингредиент, без него ничего не выйдет. Но чаще всего Сулинь повторял: «Чистота намерений, Род, чистота намерений». Стремление и твердая воля — отдать свою жизнь ради другого. Вампиры эгоистичны, Лина. Эгоистичны по природе своей.

— Ты пожертвовал собой? — прошептала я и ахнула, задохнувшись, не в состоянии оторвать взгляда от пола.

Род молчал. Ждал, пока я посмотрю на него. И я ненавидела его за это. Наконец глаза наши встретились.

— Я отдал тебе кровь. Всю свою кровь. Еще толком не проснувшись, ты впилась в меня, и я позволил тебе пить вволю. Но самым главным тут были три вещи: чистота намерения, химический состав моей крови и моя любовь к тебе.

— На таких условиях я бы никогда не согласилась!

К моему изумлению, стоическое терпение на лице Рода сменилось улыбкой. Широкой счастливой улыбкой.

— Именно потому-то я и провел обряд, когда ты была ослаблена и еще не вышла из оцепенения.

Я вскочила на ноги. Настал мой черед нервно расхаживать по комнате.

— Так где сейчас Вайкен? — спросила я, пытаясь мыслить как вампир. Пытаясь сложить все куски головоломки воедино. В конце-то концов, я же проспала сто лет.

— Живет в твоем замке в Хатерсейдже вместе с остальными членами братства. Думаю, ждет твоего возвращения.

— Ты с ним видишься?

— По мне, он молод и зелен. Слишком много энергии, это меня утомляет. Нет, я общаюсь с ним не так часто, как ему бы хотелось. Однако когда появляюсь там, он почтителен и кроток. Да, я вполне понимаю, за что ты полюбила его.

Щеки у меня вдруг заполыхали огнем, я даже сама удивилась, но почти сразу же поняла, что это такое: мне стало стыдно. Я украдкой покосилась на пальцы Рода, стиснувшие ручку кушетки: все сморщенные, иссохшие, словно из них высосали все соки.

— Я не виню тебя за то, что ты полюбила другого, — промолвил Род.

— Неужели ты веришь, что Вайкен любит меня? Любит так же страстно, как я тебя?

Род покачал головой.

— Вайкен любит твою внешнюю красоту — и твою жажду густой запекшейся крови. А я люблю твою душу. Люблю в тебе спутницу в долгих земных исканиях. Ты — была — самым неукротимым вампиром, которого я только знал. За это я тебя и люблю.

Я не находила слов для ответа. Перед мысленным взором у меня стояли бескрайние поля Хатерсейджа, Род в высоком цилиндре и мирно пасущиеся вдали олени.

— Вайкен будет искать меня, — проговорила я. — Ты сам знаешь, он не может иначе. А найдя — уничтожит. Именно для таких дел я и создавала братство. Искать, захватывать, стирать с лица земли.