Морин Джонсон: Имя Звезды

Ньюмен нажал еще сильнее, заставив меня закрыть рот. Я почувствовала, как острие проходит сквозь кожу, проделывает крошечное отверстие. Вблизи он испускал запах гнили, от которого у меня заложило нос. Было видно, что он не вполне владеет собой.

Он провернул нож, потом схватил меня за волосы и потащил к кассе.

— Ищи вон там, — сказал он, указывая ножом на ветхие доски, которыми было заколочено окошко кассы.

Я потянула доски, они подались, мне удалось просунуть руку в отверстие, хотя я и не видела, что там внутри. На ощупь — в основном труха и паутина, кроме того, у меня не было сомнений, что я сую руку в древнее гнездо крыс или мышей. Я нашарила какие-то карандашики и пирамидки — скорее всего, окаменелые мышиные какашки, а потом под руку попалось что-то тонкое, гладкое, пластмассовое. Я осторожно вытянула его наружу. Шприц с зачехленной иглой, чистый, наполненный жидкостью.

— Освободи иглу и сделай ему укол, — сказал Ньюмен.

— Куда?

— В руку, ближе к плечу.

Я подошла к Стивену — он поднял на меня блестящее от пота лицо.

— Не смей, — сказал он. — Не отпускай его.

Я сняла чехол с иглы и ткнула ею Стивену в руку. Проколоть свитер, рубашку и кожу оказалось не так легко. С первого раза не вышло, пришлось давить, чтобы острие вошло в мышцу.

— Прости, — сказала я.

Поршень тоже поддался не сразу, но наконец я надавила на него, и содержимое шприца оказалось в теле Стивена. Когда я его вытянула, Ньюмен обхватил меня рукой за горло и поднес к глазам нож.

— Оставайся на месте, — приказал он Каллуму. — Если я хотя бы подумаю, что ты идешь следом, я полосну ее по горлу.

Мне уже случалось оставаться с Потрошителем наедине, но еще ни разу я не была у него в руках. Когда до вас дотрагивалась Джо, это напоминало дуновение ветерка. В Потрошителе же была сила целого урагана — или крепкой бури, из тех, которые сносят крыши и выворачивают деревья. Он потащил меня вверх по ступеням, мы оказались у подножия винтовой лестницы, там он толкнул меня вперед.

— Если я не получу терминус, я сдерживаться не стану, — посулил он. — Длинноволосая девчонка, твоя подружка, которая была с тобой там, у окна? Кудрявый мальчишка? Ваши уборщики будут неделями скоблить стены, пытаясь отмыть кровь. А с тобой я поступлю еще похуже. Поняла?

— Да, — ответила я.

Я успела поплакать, но тут вытерла лицо и зашагала вверх. По пути я часто спотыкалась и чувствовала, как он постукивает меня ножом между лопаток. Когда мы вылезли в подвал, он запер дверь — Стивен с Каллумом остались внутри. Дальше он позволил мне идти самой, зная, что я надежно стреножена страхом.

— Куда? — рявкнул он возле лифта.

— В Вексфорд, — ответила я.

— Я пойду первым, ты за мной.

Снаружи стояла небывалая тишина. Ни машин. Ни сирен. Ни людей. Лишь мы с Потрошителем шагнули во мрак. Когда мы вышли из «Риджис-Хауса», он резко свернул и направился к реке. Здание стояло у самой Темзы, а Кинг-Уильям-стрит переходила в Лондонский мост — тротуар даже не прерывался. Ньюмен дошел до середины моста, я остановилась с ним рядом, то и дело пресекая порывы сорваться с места и бежать, бежать, не останавливаясь.

Темза была ярко освещена, на берегах теснились здания, купола, шпили. Главная артерия Лондона, в ту ночь на ней горели все огни.

— Гипнос, — сказал он, поднимая повыше один из бриллиантов. — Аномалия в нем слегка сероватая.

Он для сравнения поднял и второй.

— А это Танатос. Цвет тот же, но, если всмотреться, слегка зеленоватый. В Персефоне — отчетливая голубизна.

Я вообще едва различала бриллианты. Ветер дул мне в лицо, и я была слишком напугана, чтобы воспринять такое сложное рассуждение.

— И по воздействию они слегка различаются, — пояснил он. — Гипнос действует быстрее всех. Танатос чуть медленнее, но ненамного. А Персефона, за которой мы сейчас отправимся…

Он переложил оба камня в ладонь и сжал кулак.

— …Персефоной пользовался я. Мощный камень. Именно поэтому он нравился мне больше других. Да и название красивое — Персефона. Богиня подземного царства. Которую сперва затягивают в ад, потом выпускают на поверхность.

Ньюмен потряс камни в кулаке точно кости, потом завел руку за голову и бросил их. Камни сверкнули в воздухе, упали в воду.

— Два готовы, — сказал он. — Остался один. Идем, Аврора.

Он развернулся и пошел туда, откуда мы только что пришли, обратно на Кинг-Уильям-стрит. Восточный Лондон — старый, запутанный район, там полно всяких переулков, поворотов, изгибов, но он двигался уверенно, целеустремленно и быстро. Мы прошагали через центр финансового района Лондона, мимо последних разочарованных участников вечеринок в честь Потрошителя, тщетно дожидавшихся появления последнего трупа. Мы пробирались сквозь толпу — живая и мертвый. Никто не видел в темноте, что по городским улицам вроде бы сам по себе плывет нож. А если кто и видел, принимали это за обман зрения, за блик, за последствия последней кружки пива.