Лорен Оливер - Ханна

—Ты так не думаешь, Хана? —мама повернулась ко мне и выразительно взглянула на меня, давая понять, что я должна сделать.

—Безусловно, идеально, —произнесла я послушно. Моя мама немного сужает глаза, и я могу утверждать, что она пытается понять, не насмехаюсь ли я. "Идеально" было ее любимым словом этим летом. Аттестация Ханы прошла идеально. Оценки Ханны почти идеальны. Пара Ханы —Фред Харгров, сын мера! Разве не идеально? Конечно... Существовала возможность неудачи... Но когда-нибудь все сложится...

—Заурядно в лучшем случае, —мимоходом произносит Фред.

Мэр Харгров поперхнулся водой. Миссис Хагров воскликнула:

—Фред!

Фред подмигнул мне. Я наклонила голову, чтобы скрыть улыбку.

—Мам, я же шучу. Все восхитительно, как и всегда. Но, может, Хана устала обсуждать зеленую фасоль?

—Хана, ты устала? —миссис Харгров видно не поняла, что ее сын шутит. Она переводит свой взгляд на меня. Теперь Фред скрывает улыбку.

—Вовсе нет, —я стараюсь как можно искреннее ответить. Это мой первый обед у Харгров, и мои родители неделю твердили мне, как важно произвести хорошее впечатление на них.

—Почему бы тебе не отвести Хану в сад? —мэр Харгров отодвинулся от стола. —Потребуется несколько минут, чтобы отнести кофе и десерт.

—Нет-нет!

Остаться с Фредом наедине было последним, чего я желала сейчас. Он милый, и я готова обсуждать его интересы (гольф, фильмы и политику) благодаря тому пакету данных, который я получила от экзаменаторов, но он заставляет меня нервничать. Он старше меня, и он уже Исцелен и, кроме того, у него была пара однажды. Всё в нем —начиная с блестящих серебряных запонок и заканчивая тем, как аккуратно его волосы завиваются над воротником рубашки —всё заставляет чувствовать меня так, словно я —маленький ребенок, глупый и неопытный.

Но Фред уже встал.

—Отличная идея, —сказал он и предложил мне свою руку. —Ну же, Хана.

Я не знаю, что делать. Кажется таким странным физически прикоснуться к парню здесь, в ярко освещенной комнате, под равнодушным взглядом моих родителей. Но это все, конечно, глупости. Фред Харгров —моя пара, так что это не запрещено. Я беру его за руку, и он помогает мне подняться. Его ладони очень сухие, и кожа на них грубее, чем я ожидала.

Мы выходим из столовой в холл, где стены обиты деревом. Фред жестом предлагает мне пойти первой, и внезапно я остро ощущаю его взгляд на себе, его близость, его запах, и мне становится очень неудобно. Он большой. Высокий. Выше, чем Стив Хилт.

Но стоит мне только подумать о них двоих одновременно, как я начинаю злиться на саму себя.

Когда мы выходим на заднее крыльцо, я отхожу от Фреда подальше и чувствую облегчение, когда он не пытается приблизиться ко мне. Я опираюсь на перила и смотрю на широкий, темный сад. Маленькие лампы из кованого железа освещают березы и клены, решетки красиво обвиты розами, кроваво-красные тюльпаны растут на аккуратных клумбах. Поют сверчки, их стрекотание становится то громче, то тише. Воздух пахнет влажной землей.

—Какая красота, —выдыхаю я.

Фред садится на качели на крыльце, скрещивает ноги. Его лицо большей частью скрыто тенью, но я знаю, что он улыбается.

—Мама обожает копаться в саду. Хотя, если честно, я думаю, что она любит пропалывать сорняки. Честное слово, иногда мне кажется, что она специально их сажает только затем, чтобы снова вырвать их из земли.

Я молчу в ответ. По слухам, мистер и миссис Харгров тесно сотрудничают с организацией "Скажем нет делирию в Америке", одной из самых сильных групп, противостоящих болезни. Ее любовь к прополке сорняков вполне объяснима. Я могу объяснить, почему она любит вырывать эти уродливые, ползущие растения, которые портят ее идеальный сад. Этого же хочет СНДА —полнейшего уничтожения заразы, этого грязного, непредсказуемого явления, сводящего людей с ума и не поддающегося никакому регулированию и контролю.

У меня в горле словно встало что-то жесткое и острое. Я с трудом проглатываю слюну, протягиваю руку и сжимаю перила. Их прохлада и твердость меня успокаивает.

Я должна быть благодарна. Именно это сказала бы сейчас мама. Фред симпатичный, богатый и выглядит довольно милым человеком. Его отец —самый влиятельный человек в Портленде, и Фреда готовят занять его место. Но что-то по-прежнему сдавливает мне грудь и горло.

Он одевается совсем как отец.

Мои мысли возвращаются к Стиву, к его легкому смеху, к его длинным пальцам, скользящим вверх по моему бедру —и я гоню их прочь от себя.