Кресли Коул - Нет голода неистовей

С одной лишь сумкой для книг, висящей на шее, она могла двигаться быстрее, преодолевая миля за милей, пока, наконец, не увидела открытый парк, а сразу за ним взлетное поле. Эмма уже могла видеть дрожащий воздух вокруг разогревающихся двигателей самолета, могла разглядеть силуэты каждого уже плотно закрытого окошка. Почти на месте.

Она убедила себя, что оторвалась от него, потому что была быстрой. Точно также как умела убеждать себя в чем-то, чего могло и не быть — т. е. была профи по части самообмана. Она могла притвориться, что по собственному выбору посещает вечерние курсы, а чей-то румянец совсем не вызывает в ней жажду крови…

И вдруг раздался ужасный рык. Глаза Эммы округлились от ужаса, и она рванула через все поле, даже не обернувшись на звук. Но за секунду до того, как ее кинули на спину, протащив по грязной земле, она ощутила, как в лодыжку вонзились когти, а рот накрыла его ладонь. В чем, собственно, не было нужды, так как ее всегда учили не кричать.

— Никогда не убегай от мне подобных, — напавший звучал не как человек. — Все равно не скрыться. К тому же нам это нравится. — Его голос казался гортанным, надрывным, как у животного. Но все же, его акцент был…шотландским?

Взглянув на него сквозь пелену дождя, она увидела, что он изучал ее. Его глаза, только что переливающиеся золотом, уже в следующую секунду стали неестественно синими. Нет, он определенно не был человеком.

Находясь так близко, Эмма могла видеть, что у него были ровные, мужественные черты лица. Сильный, решительный подбородок, точеные скулы. Он был настолько красив, что мог быть только падшим ангелом. Вполне возможно. Ведь разве могла такая, как она, вообще что-либо исключать?

Ладонь, что закрывала ей рот, внезапно грубо схватила ее за подбородок. Он прищурился, сосредоточившись на ее губах — на ее едва заметных клыках. — Нет, — выдавил он. — Быть того не может… — он подергал ее голову из стороны в сторону, потерся лицом о ее шею, обнюхивая, и затем в гневе зарычал. — Будь ты проклята.

Когда его глаза внезапно стали снова синими, Эмма закричала. Казалось, она вот-вот умрет от страха.

— Ты можешь перемещаться? — прохрипел он, словно каждое слово далось ему с огромным трудом. — Отвечай мне!

Она лишь недоуменно покачала головой. С помощью перемещения вампиры телепортировались, исчезая без следа в одном месте и вновь появляясь в другом. — Так значит, он знает, что я вампир?

— Так можешь?

— Не-ет, — потому что никогда не была ни сильной, ни умелой. — Пожалуйста, — она моргнула, посмотрев на него умоляющим взглядом сквозь пелену дождя. — Вы меня с кем-то путаете.

— Думаешь, не узнал бы тебя? Но если настаиваешь, могу убедиться, — с этими словами он поднял руку… чтобы коснуться ее? Ударить? Эмма стала бороться и вырываться, что было сил, отчаянно шипя на мужчину.

Схватив ее огрубелой рукой за затылок, второй ладонью он сжал ей запястья и нагнулся к шее. От прикосновения его языка к коже ее тело дернулось. Рот мужчины казался опаляющим в прохладном, влажном воздухе, вызывая трепет и дрожь во всем ее теле.

Не прерывая поцелуй, он застонал и сильнее сжал запястья.

Капли дождя стекали по ее бедрам, скользя дальше под юбку, будоража прохладой.

— Не делайте этого! Прошу вас… — когда ее последнее слово сорвалось на всхлип, он словно вышел из транса. Нахмурив брови, он встретился с ней взглядом, но так и не отпустил рук.

Проведя когтем по блузке, он рассек ее до самого низа вместе с тонким бюстгальтером, затем медленно обнажил грудь, освободив от лоскутков ткани. Эмма снова попыталась вырваться. Тщетно. Он был слишком силен. Дождь продолжал молотить по ее коже, жаля обнаженные груди, пока незнакомец не сводил с нее жадных глаз. А ее тело била непрерывная дрожь.

На его лице отражались такие явные страдания, что это вызывало в ней тошноту. Он мог взять ее силой или распороть ей живот и просто убить…

Вместо этого он разорвал свою рубашку и, приложив огромные ладони к ее спине, прижал хрупкое тело к своей груди. От первого же прикосновения к ее коже он застонал, и Эмма ощутила, как через нее словно прошел заряд электричества.

Молния расколола небо.

Он стал бормотать ей на ухо что-то на незнакомом языке, и откуда-то она знала, что эти слова были полны… нежности, но в тоже время заставляли ее сомневаться в собственном рассудке. Совсем размякнув, она ослабила руки, чувствуя дрожь его тела, ощущая под проливным дождем жар его губ, ласкающих кожу шеи, лица, даже век.