Рейчел Уорд - Числа. Бесконечность

У мальчиков хорошие числа — 21112088 и 392092, но числа могут меняться. Мия продемонстрировала мне это в ту ночь, ночь пожара, ночь землетрясения. Теперь у нее число бабули. У меня крыша едет, когда я вижу его в ее глазах. Ее ждет смерть курильщицы, смерть от удушья. Бабуле она была бы в самый раз, но теперь, когда такая участь уготована Мии, это кажется чудовищным.

Я больше не понимаю правил. Меня не успокаивают даже хорошие числа.

— Здесь не так уж и плохо, — говорит кто-то. — Здорово, что с нами Дэн, он ведь врач.

Смотрю на Дэниэла. Грязная борода, длинные волосы, завязанные в хвост, желтые ногти. Что-то на врача он мало похож.

— Был когда-то, — пожимает он плечами. — Я работал в больнице в Лондоне, пока не наступил Хаос и мародеры не разгромили ее. — Он качает головой. — Вы, наверно, думали, что люди с почтением относятся к больницам, да? На самом деле они превратились в места, где можно на халяву разжиться наркотиками, медикаментами, металлом на переплавку. Я уехал из столицы после битвы за больницу Св. Фомы в марте 2028 года. Были убиты четыре сотни человек, большинство моих друзей бежали. Полиция, армия, правительство — все оставили нас. Где они были? Где, черт побери? — На миг он умолкает, сцепив на коленях руки с туго, как провода, натянутыми жилами. Затем глубоко вздыхает. — Так что привело вас сюда? — спрашивает он, опять переводя разговор на меня.

Первый вопрос. Все замерли, ожидая моего ответа.

— Мы просто перебираемся с места на место и стараемся особо не светиться, — говорю я, не поднимая глаз.

— Хотите добраться куда-то конкретно?

— Нет. Просто чем дальше от Лондона, от больших городов, тем лучше. Там слишком много людей, слишком много опасностей.

— Вы, кстати, знаете, что вас ищут? Здесь были люди, расспрашивали.

Я прекращаю жевать и поднимаю голову.

— Люди? Что за люди?

Дэниэл качает головой:

— Они не представились. Трое мотоциклистов. Из тех, кому лучше на глаза не показываться.

Он кладет руку мне на плечо. Хочет успокоить, но я только больше напрягаюсь. В голове так и жужжит: чтобы ездить на мотоциклах, нужен бензин. Если сегодня кто и может раздобыть его, то это либо ребятки из так называемого правительства, либо бандитские группировки, которые подмяли под себя города.

Когда началось землетрясение, я сидел в тюрьме по обвинению в убийстве, которого не совершал. Правительство имело на меня зуб и всеми силами старалось заткнуть мне рот. Я надеялся, что в Хаосе мое криминальное досье как-нибудь да затеряется. Но похоже, я надеялся зря. От этой мысли кровь стынет в жилах.

Если меня разыскивают добрые дяди из правительства, я ни разу не хочу угодить к ним в лапы. Мне нечего сказать им и их шпионам, и я не допущу, чтобы они опять упрятали меня за решетку. Я не могу этого допустить. С бандюганами, с этими вооруженными подонками, которым теперь принадлежат города, я тоже не хочу иметь ничего общего. Вот и еще одна причина прятаться в лесах.

— Когда? — У меня пересохло в горле. Не могу больше выдавить из себя ни слова.

— Сегодня утром. А еще беспилотник прилетал, — усмехается он. — Нарезал над нами круги.

— Я слышала мотоциклы сегодня днем, когда искала Мию, — негромко говорит мне Сара.

Вскакиваю на ноги:

— Черт! Надо сваливать.

Сара хмурится:

— Но не сейчас же, Адам. Темно.

— Ты разве не слышала, что он сказал?

Она качает головой:

— Сейчас темно. И потом, мы все устали.

— Значит, пойдем утром, — говорю. — Как только рассветет.

Я медленно сажусь, но на еду больше смотреть не могу. Тушеное мясо камнем лежит в желудке. Я не в силах спокойно сидеть. Ноги так и рвутся вскочить и побежать.

Народ снова начинает разговаривать о своем.

— Мы не можем всю жизнь кочевать, — тихо зудит Сара. — Мы уже два года таскаемся с места на место, Адам, и скоро я не смогу преодолевать большие расстояния.

Я смотрю на ее живот. Какой у нее срок, мы точно не знаем, но, скорее всего, месяцев семь-восемь.

— А о моих братьях ты подумал? — спрашивает она. — О Мии? Им ведь нужно где-то жить. Им нужен дом. Всем нам нужен дом.

Дом. Когда-то у меня был дом. Кажется, с тех пор прошла вечность. Впрочем, после маминой смерти тот дом перестал быть домом. Потом был другой дом, где я жил с бабулей, правда, я, дурак, не понимал этого, пока не потерял его. И ее тоже.

— Сара, дом — это не место, дом — это люди. А значит, у нас есть все необходимое.

— Людей должно быть больше, — говорит она. — Если ты не заметил, мне скоро рожать. Мию я родила сама, на заплеванном полу в ванной комнате наркоманского притона, и я хочу, чтобы на этот раз все было по-другому. Дэниэл — врач. Мы должны остаться здесь. И потом, мотоциклисты все равно передвигаются быстрее нас. Если они захотят найти нас, то найдут.