Рейчел Хокинс: Проклятая школа

Сделано это было явно с помощью магии — на месте стыка не было ни шва, ни следа известки. В принципе, можно бы сделать и поизящнее — а то впечатление такое, словно две половинки дома слепил вместе какой-то сумасшедший.

Сумасшедший с очень плохим вкусом.

Перед домом росли огромные дубы. С их ветвей свисали гирлянды испанского мха. Растений вообще было огромное количество. По бокам от входной двери стояли в пыльных кадках папоротники, похожие на большущих зеленых пауков. Стену оплело какое-то ползучее растение с фиолетовыми цветами. Казалось, будто лес постепенно поглощает здание.

Я одернула новенькую синюю юбочку из шотландки — странный гибрид килта и школьной формы. Школьный килт? Шкилт? Непонятно, почему руководство школы, расположенной в глубине дремучего Юга, требует от учеников носить шерстяную форму. И все-таки меня пробрала дрожь. По-моему, каждый, кто увидит это здание, обязательно заподозрит, что учатся в нем сплошные уроды.

— Красиво, — сказала мама бодро.

Давайте, мол, во всем находить хорошее.

— Ага, красивая тюрьма.

Мама покачала головой.

— Не нужно подросткового бунтарства, Софи. Какая же это тюрьма?

Тюрьма и есть.

Мы снова взялись за чемодан.

— Тебе действительно здесь будет лучше, — сказала мама.

— Да, наверное, — промямлила я.

«Для твоей же пользы» — эти слова по поводу Геката-Холла повторялись как мантра. Через два дня после той дискотеки от папы пришел е-мейл, в котором, по сути, говорилось, что я запорола все свои шансы на будущее и Совет приговорил меня к пребыванию в школе имени Гекаты, пока мне не исполнится восемнадцать лет.

Совет — это группа старичков, которые сочиняют правила жизни для Экстраординариума.

Ага, совет, который сам себя называет Советом с большой буквы. Очень оригинально.

В общем, папа работает в Совете, поэтому ему разрешили самому сообщить печальную новость. В е-мейле было сказано: «Надеюсь, это научит тебя более разумно пользоваться своими способностями».

Е-мейлами да изредка телефонными звонками мое общение с папой, в общем, и ограничивалось. Они с мамой расстались еще до моего рождения. Оказывается, папа ей рассказал о том, что он колдун (так принято называть мальчиков-ведьм), только когда они уже прожили вместе целый год. Мама восприняла известие не очень хорошо — решила, что папа псих, и сбежала к своим родителям. А потом узнала, что беременна мною, и на всякий случай вместе с книжками о младенцах запаслась экземпляром «Энциклопедии колдовства». К тому времени как я появилась на свет, мама стала специалистом по всяческим потусторонним явлениям. Общаться с папой она мне разрешила с большой неохотой после того, как у меня в двенадцатый день рождения открылись магические способности. Сама она к нему все еще относится весьма прохладно.

С тех пор как папа сообщил, что меня отправляют в Геката-Холл, прошел месяц. Я очень старалась примириться с приговором. Серьезно. Говорила себе, что наконец-то окажусь среди таких же, как я. Не нужно будет больше скрывать свою истинную сущность. И можно изучить новые симпатичные заклинания — это, конечно, большой плюс.

Но как только мы с мамой поднялись на паром, идущий к заброшенному острову, меня начало подташнивать — и совсем не от морской болезни.

Если верить брошюрке, остров Греймалкин выбрали из-за его отдаленности, чтобы легче было сохранить Геката-Холл в тайне. Местные жители думают, что это просто суперэксклюзивная школа-интернат.

К тому времени как паром подошел к густо заросшей лесом полоске земли, которой предстояло на два года стать моим домом, мне уже было сильно не по себе.

На лужайке перед домом толпились ученики. Очень немногие выглядели новичками, как я. Все они тащили чемоданы и всевозможные сумки. У многих багаж был обшарпанный, как у меня, но я заметила и пару сумок от «Луи Виттон». Одна девочка, темноволосая, с чуть крючковатым носом, выглядела моей ровесницей, остальные новенькие казались младше.

Я не могла определить на взгляд, кто они — ведьмы и колдуны или оборотни. С виду все мы похожи на обычных людей, не отличить.

Зато феи прямо-таки бросались в глаза. Выше среднего роста, с горделивой осанкой и блестящими прямыми волосами разных оттенков — от бледно-золотого до густо-фиолетового.

И с крыльями.

Мама говорила, феи применяют заклинание отвода глаз, чтобы казаться незаметными среди людей. Это довольно сложные чары — они подправляют сознание каждого встречного, и в результате люди видят фей такими, как они сами, а не разноцветными крылатыми… созданиями. Мне пришло в голову, что феи, приговоренные учиться в Геката-Холле, наверное, чувствуют облегчение. Тяжело, должно быть, постоянно поддерживать такие трудные чары.