Он подошел ко мне, и музыка смолкла. Тишина зазвенела в ушах, и я не сразу поняла, что дело вовсе не в тишине. Я слышала шорох ткани, ровное дыхание оборотней, их четкие удары сердец. Просто с каждым ударом моего сердца усиливалось беспокойство, заставляя его биться все быстрее и быстрее, пока я не решила остановить этот бешеный бой, готовый свести с ума. Вампиры способны не дышать, не двигаться и останавливать сердце, при этом продолжая жить - мы просто способны быть мертвыми.
"Марго, успокойся. Нет смысла так нервничать" - слова Серафима в моей голове прозвучали слишком громко и с гулким эхом - приятно от этого не было.
Нервно сглотнув, я ответила: "Серафим, я не могу...я не хочу..."
Я не хотела, чтобы меня сажали в клетку. Я очень не хотела, чтобы меня лишали свободы и той любви, которой я жила все прошедшие годы. Мне не нравилось, когда меня ограничивают и заставляют что-то делать насильно.
"Когда-то нам все было тяжело через это проходить. И ты не будешь одинока. Ты приобретешь новую Семью, новые отношения, новую жизнь. Перестань противиться неизбежному"
Нет-нет-нет, мне это все не нужно! Я лишь хотела вернуть то, что у меня было. Внутри все кричало и противилось тому, на что меня толкали. Но, ведь я не хочу этого... не хочу!
Серафим протянул ко мне руку, на которую я посмотрела так, будто в ней он держал острый нож.
"Я не хочу..." - повторяя эти слова, я попятилась назад. Глаза Серафима сверкнули в темноте. Он попытался осторожно взять меня за руку, но я отскочила от него и бросилась бежать. В этот момент я не думала, что делаю, и какие могут быть последствия, я просто хотела убраться подальше от этого кошмара. Между мной и свободой, казалось, стояло только высокое стекло, которое не представляло никакой помехи.
Но я ошиблась. Вокруг стало оживленно - в один момент все засуетились и зашептались, а передо мной возник Ян, злой и рычащий. Позади него появилось еще двое оборотней. И вот от Яна мне убежать не удалось - он схватил меня за руки, дернул на себя и отбросил назад. Я подлетела вверх, отрываясь от пола, потом приземлилась на задницу и поехала спиной по гладкому кафелю, путаясь в юбке, пытаясь остановиться и поймать равновесие.
Но я успела лишь подняться на колени, когда столкнулась с Серафимом. Не церемонясь, он поймал меня в свои крепкие объятья, а острые клыки вонзились в запястье. От боли я ахнула, и словно эхом отозвались вокруг чужие голоса. И тут же все стихло.
Он пил мою кровь так неистово, будто был очень голоден. Я не могла пошевелиться, не могла его оттолкнуть. Меня окутала темнота, отгородив от всего мира - только он и я, и постепенно накатывающее успокоение.
Серафим подсунул к моему носу свое запястье, и не раздумывая, я прокусила на нем кожу, напоминающую мокрую толстую бумагу. Его кровь была сладка, но с небольшой горчинкой - кровь тысячелетнего вампира. В ней было столько энергии, столько знаний, но это все лилось сдержанным потоком, словно пролетая мимо и лишь слегка касаясь. А потом круг замкнулся - его кровь во мне, моя в нем - и Сила Серафима ударила в меня огнем, так что по венам полилась раскаленная лава. Эта Сила пробивалась в каждую клеточку моего тела, изучала, запоминала, окружала, прожигала свое клеймо. Серафим уверенно проникал в меня, в мое тело, в мой разум, а я не могла этому противиться. Я принимала его, отдавала, позволяла, потому что чувствовала, что отныне принадлежу ему.
И кружась в водовороте его Силы, которая безжалостно затягивала меня в узкую воронку, я ощутила холодный ветер. Он вращался вокруг нас, подбрасывая волосы и ткань моей юбки, которая хлестала по лицу нас обоих. Он даже просачивался между нами, словно пытаясь оттолкнуть друг от друга. И вместе с гулом неистового ветра был слышен пронзительный женский крик, полный боли и отчаяния.
Серафим резко оттолкнул меня и подскочил на ноги.
- Хватит! - от его рева задребезжали стекла.
И ветер стал стихать, а вокруг Серафима закружился бледный туман. Тяжело дыша, он стоял посреди зала, спиной ко всем и окруженный белой дымкой. И на его лице, видимом лишь мне одной, я впервые заметила признак каких-то чувств - это была глубокая печать, высеченная временем.
Серафим развернулся и зашагал прочь, а туман потянулся за ним шлейфом. Его тяжелые шаги разносились эхом по залу. Казалось, что все замерли и перестали дышать, а в воздухе ощущалось напряжение и беспокойство.
Проводив Серафима взглядом, я растянулась на полу, не желая ни двигаться, ни дышать, ни чувствовать. И я действительно сейчас ничего не чувствовала. Я словно продолжала блуждать в темноте, и не было ни страха, ни сожаления, ничего....
Читать дальше