Анна Тарасова: Изменяющая судьбы

Парень качнул головой, то ли подтверждая, то ли опровергая эти слова.

— Он не так давно нашел эту девчонку, но совершенно не представляет, что у нее за талант. Вот и попросил присмотреть, пока он разбирается.

— И кого же, как не тебя! — Эстебан язвил от злости. Сорванные планы, сорванные прибыли, а этот щенок носится под дудочку своего дружка.

— Я его друг, — тихо повторил Гюнтер.

Эстебан еще раз взглянул на своего ученика. Внимательно, испытующе. И вник в то, что конкретно ему сказал парень.

Смертная, талант которой сложно распознать?

— Интересная хоть девчонка? — как будто нехотя поинтересовался учитель.

— Непонятная, — коротко ответил тот.

Эстебан глумливо засмеялся.

— Наш новый руководитель Паноптикума оказывается еще совсем младенец, раз не может прочитать ауру какой-то смертной. Игорь с такими вещами разбирался на раз, — наставник Гюнтера некстати вспомнил предшественника Елиазара, — Эх, жаль, погиб глупо, а какой мастер был!!

— Возможно, тут и Игорь бы не помог, — кинулся в защиту друга парень, — У девчонки странная аура, Елиазар перерыл всю библиотеку и не нашел никакого упоминания.

— Хм, странная, говоришь? — задумался Эстебан, мгновенно забыв свои подколки. Он любил сложные загадки, — И как она выглядит?

— Елиазар говорил, что синяя…

— Значит, менталка, — сразу перебил он ученика.

— … с проблесками темно- сиреневых оттенков. Не провидица, это точно.

Цвет, оттенок ауры, даже едва заметный переход колорита мог отличить одного ментала от другого. По его интенсивности можно судить о силе дара, по количеству оттенков — о том, насколько талант стабилен и долговечен. Бывали случаи, когда вследствие какого-то стрессового случая у смертного просыпались ментальные способности, чаще всего провидческие, но это было временным явлением и, к сожалению, одноразовым.

Кстати, сиреневые проблески как раз и говорили о таланте провидца.

Но чтобы опытный, как бы Эстебан над ним не смеялся, чтец аур не распознал провидца? Или тут…

— Сиреневых? — насторожился Эстебан, — Или уходящих в индиго?

— Не могу сказать, учитель, — развел руками Гюнтер, — Это то, что мне известно от Елиазара. А что, у вас есть какие-то идеи?

Эстебан очень внимательно посмотрел на ученика и после долгого молчания ответил:

— Я обязательно должен знать полную цветовую раскладку ее ауры. Сможешь выяснить?

— И зачем мы решили тут сократить дорогу?

— Ты не хочешь прогуляться по такой чудесной погоде? — в ответ поинтересовался друг, поглядывая на ночное небо.

Лина нервно оглядывалась и старалась идти строго по узкой тропинке, едва освещенной редкими фонарями. Гюнтер шел впереди нее и посмеивался над страхами девушки.

Взаимные подколки сегодня были с обеих сторон, скрашивая пятничный вечер.

Девушка предложила сходить в кино, Гюнтер ответил тем, что купил билеты на второсортный боевик, который они же и осмеивали в полупустом зале.

Лина захотела после фильма перекусить и повела Гюнтера в кафе в здании кинотеатра. В ответ на это парень отпустил такси за два квартала от дома девушки и потащил ее пешком через стройку по пустырю.

Конечно, идти через пустырь к дому девушки было ближе, чем освещенными людными улицами, но глухая заброшенная территория за домами издавна считалась местом сборища разного рода криминала и бомжей. К тому же не так давно тут начали строить какое-то офисное здание, и сейчас Гюнтер уверенно шагал по тропинке вдоль забора стройки.

Алина призналась, что погода шикарная, он — мужчина смелый и сильный, и в принципе она ему доверяет, но внутренне девушка очень боялась. У нее даже голова начала болеть от страха.

Тропинка вскоре закончилась и открылся тот самый злополучный пустырь. Это было довольно приличных размеров поле, с одной стороны которого шли наружные водопроводные трубы, так называемая «времянка», похожие в темноте на огромных толстых змей, с другой стороны — вытоптанные собачниками участки с полуразваленным тренировочным инвентарем. Еще дальше проглядывали силуэты гаражных крыш. Алина остановилась у конца тропинки, как раз под последним фонарем, дотянулась до Гюнтера и схватила его за руку.

— Знаешь, я лучше за тебя держаться буду, а то жутковато как-то.

— Что, страшно? — он повернулся к девушке и поднял над головой руки, ведя ими из стороны в сторону, — А боишься ли ты вампиров, красавица?

Лина взвизгнула и отпрянула назад. Впечатление было очень жутким — белое лицо, темные провалы глаз, длинные тени от растопыренных пальцев. И что самое странное — длинные острые клыки в мрачной усмешке.