Наталья Загороднева: Ловцы душ

Я замялась, а он, хохотнув, добавил:

- Вы же не подумаете, что я, в свои года, начну к вам приставать?

Я посмотрела на себя в зеркало, будто спрашивая ответа. Мое отражение пожало плечами: почему нет? Ты же хочешь расспросить его обо всем? Я поглядела на визитку, на которой переливались золотом буквы: "Центр познания души и тела "Невероятное очевидное". Ваши возможности - не ограничены. Ограничены знания" и подпись внизу: "профессор РГМУЭ, магистр в области клинического психического здоровья, бакалавр археологии и палеонтологии, писатель - эзотерик Кассальский Н.В."

- Я приду. Диктуйте адрес.

Вскоре пришла мама со Стасиком. Сынок соскучился по мне, радостно протянул ручки. Прилег на мое плечо, обнял, прижался доверчиво. Я целовала пушистую макушку, вдыхая родной запах малыша. Мама тревожно разглядывала меня:

- Дочь, ты чего это надумала заболеть? Что с тобой случилось?

- Да не волнуйся, мамуль, я в порядке, это Сережка перестраховался.

- Точно? - строго спросила она.

- Точно, - улыбнулась я.

- Тогда пойдем чай пить, я тебе пирожков испекла, вот, еще горячие.

Мама накрывала на стол, а я смотрела на нее, будто видя впервые. А ведь мы похожи. Во мне, как в том чае, соединились гены родителей, так же как Стас - наше с Сережей творение. Я вспомнила, как ждала его, загадывая: пусть у него будут Сережины глазки, а губы - мои, и щечки. Пусть будет сильным, как папа, а от меня возьмет терпеливость и упорство. А теперь только время покажет, каким он будет, и, может, станет совсем не похожим ни на меня, ни на Сережу. Но все равно он - мое продолжение. И, даже если меня не станет, в нем и его детях останется частичка меня. И в каждом человеке есть частичка того, кто начал род людской. А в нем - чьи гены? Интересно...

Уложив сына спать, попросила маму посидеть с ним, а сама, сославшись на приказ врача, собралась и ушла, якобы в поликлинику. На самом деле, конечно к магистру.

У высокого старого дома - не меньше шестнадцати этажей, - я сверилась с адресом, и, убедившись, что все верно, толкнула тяжелую деревянную дверь.

- Вы к кому? - безразлично поинтересовалась консьержка.

- Я в сорок седьмую, к Кассальскому.

Она внимательно посмотрела на меня поверх очков, и я поежилась от ее взгляда. "Еще подумает, что я его любовница!"

- Я студентка, профессор ждет меня.

Женщина молча кивнула и уткнулась в книгу, от которой я ее отвлекла.

Я поднялась по широкой лестнице, ища нужную квартиру. Наконец, остановилась у высоких дверей с табличкой "Кассальский Н.В,"

Осмотрела себя, одернула платье, глубоко вздохнула и нажала на медную кнопку звонка. Ничего не происходило - в квартире стояла тишина. Я уже обрадовалась, что его нет, как вдруг заскрежетал звонок и дверь отворилась. Меня снова окатило холодом. На пороге стоял Николай Валерьевич, в домашнем халате поверх брюк и рубашки. Безжизненно улыбаясь тонкими губами, он ощупал меня взглядом, и я задала себе вопрос: "Зачем пришла?"

- Ну заходите, Яна, - глухой низкий голос звучал как из колодца. - Милости прошу.

Я вошла, дверь за мной захлопнулась, и прихожая погрузилась в темноту.

Тихо щелкнул выключатель, зажегся свет. Я ахнула: обстановка, как в Лувре. Ну, может, не совсем так, но шикарно. Высоченные потолки украшены аэрографией, мебель - по виду старинная, - сверкает золотой отделкой, пол устлан дорогими коврами. Я смутилась, попятилась к выходу, увидев, что туфли оставляют грязные следы.

- Не беспокойтесь, - усмехнулся хозяин. - Знаю, что непрактично - ковры на полу, но мне нравится. Люблю тишину, а они поглощают звуки.

Он помог мне снять плащ, достал из шкафа тапочки и протянул мне.

- Пройдемте в гостиную.

Я, наверное, глупо выглядела - вертела головой, разглядывая окружающую роскошь. Подсвечники под старину, золоченые часы на мраморном камине, а на стенах - картины, старые, потрескавшиеся, не удивлюсь, если оригиналы. Гостиная оказалась практически бальным залом. Центр комнаты занял большой стол темного дерева, вычурный и на вид просто неподъемный. Его окружили стулья в том же стиле, с шелковой обивкой. У стены напротив возвышались шкафы под потолок, заполненные книгами. Насколько я смогла увидеть, многие на иностранных языках, переплеты потерты - тоже, наверное, антиквариат. Камин настоящий, загороженный причудливой решеткой. Люстра хрустальная, огромная, свет от нее падал мягко, рассыпаясь бликами на мебели. Да, обстановка, достойная персидского шаха. Даже шторы, глухие, непроницаемые - и то из тяжелой ткани, расшитой золотыми узорами. Но в целом - мрачновато.