Ольга Гусейнова: Пепел на ветру (СИ)

Савелий выключил звук и с хмурым выражением лица повернулся, окидывая нас взглядом, в котором так и читалось: 'Ну, я же говорил!'

Все одновременно загалдели, а я отстранилась от этого шума, предчувствие во мне уже не дрожало – билось в истерике. И желание позвонить папе с мамой неуклонно росло. Я даже не заметила, как закончилось совещание, и едва услышала, что наша компания приняла государственный заказ и усиленно начнет его выполнять.

С наших основных складов в Тюбрине уже на следующей неделе начнут отправлять продукцию большими партиями в нашу столицу Москану. И в Гавре, крупном региональном центре, который находится в четырех часах езды от Тюбрина, тоже есть пара наших производств, и они так же будут выполнять государственный заказ.

Мы с Савой вышли из здания и направились к машине, водитель которой услужливо распахнул двери в ее теплое кожаное нутро. Я куталась в воротник теплого кашемирового пальто, укрываясь от промозглого декабрьского ветра, но холод все равно проникал под одежду. Услышала трель и, благодарно кивнув Саве, помогающему мне сесть в салон, порывшись, достала из сумочки телефон. Я еще не успела нажать кнопку приема, как почувствовала, что холод резко выстудил все внутри меня. В плохом предчувствии. Мягко хлопнула дверь машины, я же, отстраненно наблюдая за быстро обходящим машину Савой, чтобы сесть в нее самому, приняла вызов.

– Кира Юрьевна Нехорошева?

– Да! А с кем я разговариваю?

– Кира Юрьевна, у нас для вас печальные новости... Ваши родители Юрий Алексеевич Нехорошев и Амина Руслановна Нехорошева погибли... Они подхватили вирус на Сармате, и тяжело говорить об этом, но вам надлежит приехать в Москану и забрать их тела для захоронения. Единственное, вам сначала надо опознать их, а потом...

Спасительная темнота накрыла меня, спасая от истерики и заставляя умолкнуть мой крик смертельно раненного животного. Темнота оказалась столь милостива, что забрала не только мое сознание, но и невыносимую боль от потери самых близких и родных людей.

*****

12 декабря

Серые тяжелые облака медленно плыли по небу, скрывая солнце и давя на сознание, усугубляя и так полуобморочное состояние. Я больше ничего не чувствовала, внутри все заледенело, даже душевная боль словно звенела сосулькой. Слезы закончились, и глаза жгло, поэтому я боялась их даже прикрыть, чтобы вновь не увидеть жуткую вчерашнюю картину.

Множество тел в здании военного морга Москаны, который поражал своими размерами и гулкой тишиной. Там, среди мертвых тел, лежащих на низких кушетках, ходили поникшие, потерянные живые, такие как мы с Нелюбиным. Хотя Сава ходил с гордой прямой осанкой и лишь морщился от жуткого запаха, от которого не спасала даже магия.

Здесь лежали триста восемьдесят бывших пассажиров кругосветного лайнера 'Орион', который под охраной транспортировали от острова Сармат, где обнаружили этот большой красивый корабль. Он был заполнен мертвыми людьми, впрочем, как и сам остров, на который заходил этот круизный лайнер.

Пропавших не было, все на борту и все скончались от неведомой болезни. Весь остров Сармат, как шептались по углам служебных помещений морга другие родственники погибших туристов с 'Ориона', выжгли дотла вместе с погибшими. И только лайнер с его жутким грузом доставили к границам нашей родины Россины. Для исследования и расследования причин случившегося.

Пока не было точных и достоверных данных происхождения этого вируса, возник ли он на острове и был перенесен на корабль, или наоборот, был занесен на остров пассажирами корабля.

Когда я взглянула на своих маму и папу, поразилась увиденному. Их кожа свисала лохмотьями... Жуткими сухими лохмотьями, а их некогда еще молодые и здоровые тела пугали невероятной худобой и бесцветностью, с ярко выделяющимися синюшными пятнами. Но то что это мои родители – сомнению не подлежит. Прикасаться к ним запретили, и каждое тело защищал магический прозрачный купол для предупреждения распространения инфекции.

Я благодарила бога и энергию за то, что Сава оказался в этот момент со мной. Случившееся сломало меня и заморозило все эмоции и чувства. Мне повезло, что мой жених взял все проблемы на себя, организовав оформление и кремацию. По требованию АНБ похороны были на местном кладбище, потому что даже прах запретили вывозить, и он водил меня все это время за руку.

Стук замерзших комьев земли по крышкам металлических урн с прахом, которые закапывали одновременно, вызывал ощущение, словно меня бьют, каждый ком – сильный удар под дых.