Кассандра Клэр - Город небесного огня

Печаль тронула уголки его чувственного рта.

— Ты знаешь, что я не могу. Пока. Я намекнул ей, а это все, что я могу сделать.

— Мы будем присматривать за ней, — сказала Тесса, — Мы всегда будем присматривать за ней.

Она почти благоговейно коснулась отметин на его щеках, напоминании о том времени, когда он был Молчаливым Братом.

— Я помню, ты сказал, что эта война была историей Лайтвудов, Херондэйлов и Фейрчалд, и это так, но также Блэкторнов и Карстаирсов, и это удивительно вновь увидеть их. Но когда я вижу их, я вижу прошлое, тянущееся за ними. Я наблюдала за игрой Джейса Херондейла, и призраки прошлого возникли из этой музыки. Ты не чувствовал то же самое?

— Призраки — это воспоминания, и мы так бережем их потому, что те, кого мы любим не покидают этот мир.

— Да, — сказала она, — Я лишь хочу, что бы он был с нами и мог видеть это. Просто был с нами еще один раз.

Тесса почувствовала грубый шелк его черных волос, когда он легко поцеловал кончики ее пальцев — утонченный жест из ушедшей эпохи.

— Он с нами, Тесса. Он может видеть нас. Я верю в это. Я чувствую это так же, как раньше чувствовал его грусть, гнев, одиночество или счастье.

Она коснулась жемчужного браслета на запястье, а затем с обожанием его лица.

— И что сейчас? — прошептала она, — Счастлив он или задумчив, печален или одинок? Не говори мне, что он одинок. Ты должен знать. Ты всегда знал.

— Он счастлив, Тесса. Удовольствие для него-видеть нас вместе, как всегда было удовольствием для меня видеть вас двоих.

Он улыбнулся, улыбнулся той улыбкой, что несла в себе всю правду мира, провел своими пальцами по ее и откинулся на спинку стула. Две фигуры приблизились к их столу: высокая, рыжеволосая женщина и девушка с такими же рыжими волосами и зелеными глазами.

— Кстати, говоря о прошлом, — сказал он, — Думаю есть кто-то, кто хотел бы поговорить с тобой.

Клэри с интересом наблюдала за Черчем в момент, когда мать незаметно подошла к ней. Кот был увешан десятками свадебных колокольчиков и, с мстительной яростью грыз одну из ножек фортепьяно.

— Мам, — спросила Клэри с подозрением. — Что ты задумала?

Мать ласково коснулась ее волос.

— Есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить, — ответила она, беря дочь за руку. — Настало время.

— Время? Время для чего? — Клэри позволила тянуть себя к белому столу в углу шатра. За ним сидела девушка с коричневыми волосами, которую Клэри уже видела раньше. Девушка встала со своего места, когда увидела Клэри.

Захария поднялся со своего места. Он мягко улыбнулся Клэри и двинулся через комнату, чтобы поговорить с Магнусом, спускающимся с холма всё ещё за руку с Алеком.

— Клэри, — сказала Джослин. — Познакомься с Тэссой.

— Изабель.

Она посмотрела — она стояла, прислонившись на одну из сторон фортепиано, позволяя игре Джейса (там был слышен слабый звук того, как Черч грыз дерево) усыпить ее. Это была музыка, которая напоминала ей о детстве, когда Джейс тратил часы в музыкальной комнате, наполняя залы Института каскадом нот.

Это был Саймон. Он расстегнул джинсовую куртку, ведь в палатке было тепло, и она могла видеть румянец тепла и неловкости на его скулах. Было что-то чужое в этом, а Саймоне, который покраснел и был холодным, горячим и он вырос, вырос вдали — вдали от нее.

Его темные глаза были любопытными и смотрели на нее — она увидела некоторое признание в его глазах, хотя оно и не было полным. Это не выглядело так, как Саймон смотрел на нее раньше, с тоской, сладкой болью и чувством, будто здесь был кто-то, кто видел ее, видел Изабель, Изабель предоставленную миру и Изабель, которая пряталась подальше, в тени, где только очень немногие могли видеть ее.

Саймон был одним из тех немногих.

Теперь он был… чем-то ещё.

— Изабель, — снова сказал он, и она почувствовала на себе взгляд Джейса, его глаза наблюдали с любопытством в то время, как его руки метнулись к клавишам пианино.

— Потанцушь со мной?

Она кивнула, вздохнув.

— Хорошо, — сказала она и позволила ему увести себя на танцпол. На каблуках она была такой же высокой, как он; их глаза оказались на одном уровне. За очками его глаза были такого же, как и раньше, кофейно-коричневого оттенка.

— Мне говорили, — сказал он и прочистил горло, — или, по крайней мере, у меня было чувство, что ты и я…

— Не надо, — прервала его она. — Не говори об этом. Если ты не вспомнил, то я не хочу слышать этого.

Одна его рука легла ей на плечо, другая на талию. Его кожа была теплой не такой, какой она запомнила. Он казался невероятно человечным и хрупким.