Вики Петтерссон - Память в крови

— Ты когда-нибудь моешься, Рассел?

Они тремя волнами прилива проникают под развалины моста.

— Хочет меня, Алекс, — нараспев повторяет Рассел, пятясь задом и нацелившись в них незаряженными пальцами. — Еще как!

— Цепи, пожалуйста. — Голос Александера хлещет по опорам моста, как ветер по гальке, и Айна вздрагивает от удовольствия. Господи, как действует на нее даже его голос!

— Ее первую.

Рассела растревожил этот безжизненный звук, но он проделывал все это уже восемь раз и, отбросив мысль об опасности, отворачивается, хихикая про себя насчет извращенцев, вуайеристов и дерьма. Его сапоги, шлепая по покрытому грязью бетону, напоминают Айне клоунские башмаки, и она фыркает. Александер вновь крепче сжимает ей руку. Она уже протрезвела, но не против того, чтобы он проявил характер. Как-никак, он делает это ради нее. Ради них обоих.

Вместо шагов Рассела она вспоминает его шаги: как легко и уверенно он шагает по миру… рядом с ней. Она уже записала, как спокойно ей рядом с ним, и сейчас успокаивается, глядя на его силуэт на подсвеченном фоне — трехмерный проем в плоском мире. В искусственном свете он выглядит неприметным, несмотря на высокий рост. В его время модно было подбривать затылок и шею, — к счастью, это и сейчас сходит за стильную классическую стрижку. Но в темноте, где он дома, его плавные черты сливаются в непроницаемую каменную глыбу.

Александер сам выбирает свой стиль: он носит очки в тонкой оправе, в которых вовсе не нуждается, и щеголяет легким акцентом, приобретенным в Луизиане прежде, чем он обрел себя и Айну в Нью-Йорке. Ей это известно только потому, что он уже тогда вел записи.

Все же, хоть на его невозмутимом лице нет и следа тревоги, Айна видит, что он не совсем спокоен. В его глазах — полуночное сознание предстоящего и хищный блеск, когда Рассел подзывает Айну вперед, хотя Александер и не мигает.

Айна подходит к Расселу, стоящему в середине пролета, в восьмифутовом пятне тьмы, по обе стороны которого мерцает, как фонарик с садящейся батарейкой, свет из концов туннеля. Это не настоящий мост, просто выход из парка, но он надежный и удаленный, что вполне подходит для их целей. Она бросает сумочку в темноту под стеной и беглый взгляд — на жертву, приготовленную под сводом моста. Это женщина. Ее тускло-коричневые волосы свалялись, ногти обломаны, а нижняя губа рассечена ненужным ударом.

Айна прижимается спиной к стене, не обращая внимания на лапанье Рассела, сковывающего ей запястья. Когда он прижимается к ней, она невольно оскаливается, но Александер, лучше владеющий собой, бросает на нее сердитый взгляд. Она глотает ярость и смотрит поверх сальной головы Рассела. Его зловонное дыхание обдает ее чесночным облаком. Он смеется. Чеснок — вот смешно!

Рассел не так уж опьянен наркотиками и властью, чтобы забыть о нескованном Александере у себя за спиной, поэтому не задерживается рядом с Айной. Она подозревает, что он вернется, как только они оба будут надежно скованы. В этом году при возрождении ее колени оказались в грязи. В прошлом году она записала, что нашла сперму у себя в волосах. От одной мысли обо всех гнусностях, которых она не может вспомнить, ее начинает трясти.

«Будь сильной! — говорит себе Айна. — Сильной, как Александер. Видишь, как он находит глаза Рассела своим нарочито пустым взглядом? Видишь, как покорно дает сковать себе руки? В одной его прекрасной руке больше силы, чем во всем теле Рассела, но он сдерживается, загоняет ее вглубь. И это ради тебя. Да, Александеру досталась гораздо более трудная, низкая роль. Айна сумеет вытерпеть шарящие пальцы Рассела».

Наконец Александер тоже закован, и железные цепи тихо звякают, когда он проверяет их надежность.

Рассел снова поворачивается к ней, его глазки блестят каплями кислотного дождя. Он перешагивает жертву, как грязную лужу в переулке. Теперь он мог бы уйти: его работа закончена и смертная жизнь обеспечена на год вперед. Нет нужды дожидаться остального. В самом деле, хоть цепи и ограничивают их свободу тремя футами в любую сторону, лучше бы ему не задерживаться…

Однако Айна чувствует, что Рассел никогда не уходит. Чувствует, что он — один из тех извращенцев, которые любят подглядывать.

— Расскажи мне, как это подходит, Айна! Расскажи, как год сворачивается вокруг тебя…

Сворачивается вокруг меня, как черный шелковый шарф.

О господи! Она ему об этом рассказывала! Айна с трудом сглатывает. Не удержавшись, бросает взгляд на Александера. Его не различить на фоне стены, но она знает: он недоволен, потому что не любит сюрпризов.