Екатерина Коути - Заговор призраков

– Хорошо, кем бы ни был аноним, давайте сообщим о письме Пилю, – процедил принц, наблюдая, как пьянчужка согнулся пополам, чтобы извергнуть на обочину содержимое желудка.

Ворча, кучер развернул карету на середину дороги. Королева тоже поморщилась – ну и картина!

– Нет, не нужно мне сэра Роберта, – заупрямилась она, нервно перебирая руками в муфте. – Я хочу видеть дорогого лорда М. Мне доложили, будто на днях лорд М. вернулся из Брокет-холла.

– Вы расстроены и сами не знаете, что говорите.

«А ты как думал? – завело привычную песню самолюбие, запуская зубы в его и без того израненную душу. – Чуть что не так, она побежит за помощью к нему, не к тебе. Потому что ни во что тебя не ставит. Ты для нее помощник по хозяйству. Мажордом имперского масштаба».

– Старик совсем плох после удара, едва ли он даст вам хороший совет. Да и в прежние времена от его советов было мало проку.

– Зато как хорошо, как весело было нам с лордом М., когда по вечерам, покончив с государственными делами, мы садились рядышком на диване, сплетничали, ругали мою маму, – мечтательным речитативом проговорила Виктория. – Мне не нужен совет, мне нужно его утешение.

– Для этого господь даровал вам мужа… О боже!

Пьяницу не тошнило. Он готовился к прыжку.

Как только лошади поравнялись с ним и слякоть из-под копыт брызнула ему на сюртук, он рванул вперед. От пьяных подергиваний не осталось и следа. Он вполне владел своим телом и сейчас, похоже, замыслил недоброе. В следующий миг он швырнул скомканную бумагу перед лошадиными мордами, словно рис перед каретой новобрачных. Лошади шарахнулись в сторону, скользя копытами по мокрой мостовой. Раздавшийся непонятно откуда крик слился со скрипом натянутой до предела подпруги. Ландо заходило ходуном, кучер качнулся вбок, уронил кнут и сам едва не вывалился на дорогу. Цепляясь за край облучка, приподнялся на полусогнутых руках – и вновь рухнул.

Убийца направил на седоков пистолет. Дуло плавно подрагивало, словно рисуя в воздухе полумесяц. Казалось, убийца не может решить, в кого из двоих выстрелить. Но супруги были не из тех, кто завороженно смотрит смерти в глаза. Они одновременно пригнулись, на мгновение опередив выстрел. Пуля просвистела над бархатным капором, опалив шелковые розы на тулье, и рассекла кожаный верх экипажа. Спину принцу кольнула струйка ледяного воздуха.

Прижимая к себе жену так крепко, что сквозь бархатную пелерину он чувствовал каждую косточку ее корсета, принц Альберт осторожно приподнял голову. И встретился глазами с убийцей. Но вместо иступленной злобы, как у прочих злодеев, искавших славу таким путем, прочел в его глазах смертную муку. Отшвырнув пистолет, убийца сорвал с себя манжету и принялся отчаянно тереть узкий лоб, блестевший от испарины. Его лицо приобретало оттенок перезрелой сливы.

– Так жарко, – всхлипнул он, обиженно кривя рот.

Крутанулся, как волчок, и осел на руки кучеру, прибежавшему вязать его. Стыдясь своей нерешительности, тот проявил двойное рвение, встряхивая негодяя за плечи и хлопая по щекам.

– Вы целы, Виктория? – обернулся принц к жене.

– Цела, – отвечала она, ощупывая опаленный капор.

От выстрела встрепенулся сонный Грин-парк. Со стороны Пэлл-Мэлла уже бежал полицейский, придерживая на ходу цилиндр, вслед за ним припустили двое мальчишек-подметальщиков с метлами на плече. Чуть приотстав, ковыляла любопытная торговка с корзиной, полной апельсинов.

– А что со злодеем? В обмороке?

– Мертвехонек. Повезло ему, что от страху сердце отказало, – свирепствовал кучер, придерживая обмякшее тело. – А то бы вздернуть его перед Ньюгейтом другим в науку.

– Подобное варварство недопустимо, – осадил его Альберт. – Есть ли свидетели? – обратился он уже к полицейскому, который, откозыряв августейшей чете, принял у кучера труп.

– Только одна барышня, ваше королевское высочество, – отрапортовал тот и указал на вяз через дорогу.

Из-за кряжистого ствола виднелся край платья, усыпанного мелкими незабудками. Когда ее окликнули, девица показалась целиком. Она, видимо, задержалась посмотреть, как чудит незнакомец, вот только вместо пьяного куража на ее глазах совершилась государственная измена. Девушка разевала рот, силилась закричать снова, но каждый раз давилась криком.

– Подойдите, моя дорогая, – приказала ей Виктория, и девушка покорно заскользила к ней по слякоти.

Ее личико навевало мысли о ржаном поле – широкие светлые брови, глаза, как васильки среди колосьев, – и производило в целом благоприятное впечатление.