Ксандр Лайсе - Моя любимая сказка

— Включай! — с улыбкой разрешил я. Ночь неслась на нас, а мы проваливались сквозь неё. Сквозь тёплую городскую ночь лучше проваливаться с музыкой.

В шорохе помех послышались, один за другим, обрывки нескольких привычных мотивов, но потом помехи попрятались на других частотах, в салон машины хлынули скрипки, а на их волнах вплыло: «…Un jardin dont j’ai tant reve, оh qu’un jour je puisse y entrer…» Я перевёл взгляд с дороги на Славку.

— Это твой диск?

— Нет… — Славка откинулась на спинку сиденья, словно умываясь музыкой.

— Радио?

— Наверное, — Славка улыбнулась мне, — а есть ещё варианты?

— Песня знакомая… — я помотал головой. — Она играла в кафе, тогда, зимой, помнишь? Как она называется?

Славка нахмурилась, тоже пытаясь вспомнить.

— Мне кажется… Нет, не помню… Какая разница? Она же красивая…

Я подумал, что она не просто красивая — её мелодия подходитименно Славке. Только Славке, и никому другому… Почему подходит я не знал.

— Тебе нравится?

— Очень. А тебе?

Не успел я ответить, как снова послышались помехи, и музыка пропала. Правда, почти сразу возникла другая…

— Жалко, — сказала Славка с таким видом, будто её грубо разбудили.

— А эта тебе не нравится?

— Не знаю… — она замерла, прислушиваясь. — Она тоже красивая, но… странная.

— Это кото, — мы мчались уже по бывшему Владимирскому тракт у.

— Кото? — Славка вскинула брови и сразу стала похожа на школьницу — Что это?

— Что-то вроде японских гусель, только огромные — около двух метров длинной [2] Кото (яп. 箏) или японская цитра — японский щипковый музыкальный инструмент. Кото, наряду с флейтами хаяси и сякухати, барабаном цудзуми и лютней сямисэном, относится к традиционным музыкальным японским инструментам. .

— Так это японская! Мне нравится Япония!

Славка сразу же начала прислушиваться.

— Эх, была бы сейчас осень…

— Почему? — её брови снова взлетели.

— Осенью в Москве бывают концерты японской музыки…

— Правда? Здорово!

Я снова взглянул на неё, и мне показалось, что даже в неосвещённом салоне я вижу, как заблестели её глаза.

Как выяснилось, мусора в доме накопилось изрядно. А мне-то казалось, что я всю последнюю неделю прожил только на чае… Нет, на чае, конечно… Но не только. Иначе — откуда бы взяться в ведре шкуркам от колбасы, засохшему куску булки и обёрткам от каких-то нарезок, не подлежащим уже никакой идентификации? Однако в упор не помню, как я всё это ел. И уж тем более — как и где покупал. Выходит, и вдохновение может привести к экологической катастрофе. Правда, в масштабах одной кухни.

Собственно, я бы про эту мелочь и не вспомнил, если бы не обладал привычкой править свои тексты в распечатанном виде. С одной стороны — отдых спине и глазам, с другой — на бумаге все ляпы как-то очевиднее. Скажем, на экране вот это слово кажется вполне уместным и правильным, а стоит только увидеть его же на бумаге — какая гадость! В итоге — четыре дня до сдачи и полное ведро исчёрканных листов. Впрочем, не таких уж исчёрканных…

Несколько крупных капель, брошенных порывом ветра, протарахтели по подоконнику. Это вот — «кратковременные осадки»! Вторую неделю — как из ведра! Я с ненавистью взглянул на мусорное ведро. Между прочим, с утра обещали прояснение. И с чего бы нашим предкам хорошую погоду называть «вёдро»? Надо будет выяснить…

Новый порыв ветра опять швырнул в окно мелкие брызги дождя, да так, что стекло задребезжало. Прогноз погоды, чтоб ему… Хотя, с другой стороны, всё верно: «погода» в старину и означало «ветер». Так что на улице как раз хорошая погода. Ну, очень хорошая такая, ядрёная…

К сожалению, необходимость уничтожать отходы интеллектуального труда все эти рассуждения не отменить не смогли. Подняв потяжелевшее ведро, которое, словно предчувствуя ледяной душ, всеми силами постаралось прирасти к полу, я поплёлся в прихожую.

Для краткой прогулки по маршруту дом-помойка-дом подойдут и кроссовки… Только снимая с вешалки куртку, я сообразил, что занимаюсь ерундой. Расхохотавшись, я бросил куртку на галошницу и принялся развязывать шнурки. И правда, привычка — вторая натура! Когда же я привыкну к тому, что живу в доме с мусоропроводом?! Пора бы уже за полгода… В памяти возник мой старый дворик с двухэтажным флигельком напротив подъезда, со старыми, раздувшимися от времени тёмными деревьями… Я судорожно попробовал вспомнить — какие? То ли клёны, то ли липы… Один — точно клён, вот насчёт остальных — не уверен… Сейчас и не скажешь — осень. Я выбегаю под дождь, хлопнув дверью, и сразу же втягиваю голову в плечи: холодные капли иголками падают мне за шиворот! Кто-то стучит по стеклу. Оглядываюсь. Баба Нюра с первого этажа грозит мне в окно кулаком: опять я ей дверью по ушам хлопнул, как она говорит. Ничего, пускай взбодрится! Правда, потом она матери нажалуется… Ну и пусть! Это ж потом! Опрометью кидаюсь через двор к старому проржавевшему баку… И вдруг останавливаюсь: она! Прямо под дождём посреди двора стоит Славка! В лёгком летнем сарафанчике, не смотря на проливной осенний дождь. Я останавливаюсь, и мы молча смотрим друг на друга. Я вижу, как вода бежит по её подбородку, как темнеют, намокая, светлые волосы, как слипаются ресницы вокруг её сияющих глаз. Она улыбается. А потом начинает смеяться — звонко. Закидывая голову, подставляя лицо дождю. И я, поняв, как глупо выгляжу — нахохлившийся, со старым ведром в руках — тоже начинаю хохотать…