Лорен Донер: Фьюри

Она перевела взгляд на его лицо. Он наблюдал за ней темными, разъяренными глазами. Элли осознала, что сжимает его член и быстро отпустила его.

– Прости! Я должна была это снять! – Элли снова взглянула на его пах и увидела что полоска в том месте, где была намотана изолента, была все еще покрасневшей и воспаленной. – Уверена, что здесь все будет в порядке. – По крайней мере, она на это надеялась. Очевидно, Джейкоб сделал это, чтобы причинить боль подопытному.

Если бы изолента оставалась там слишком долго, это нанесло бы вред его члену. Конечно же, ублюдок планировал убить подопытного. Было ужасным преступлением изуродовать такого сексуального парня. От этой мысли Элли захотелось застонать и признать, что ее тело отреагировало на обнаженного мужчину, лежащего перед ней. Она отогнала подобные мысли. Ей нужно было перестать пялиться на его обнажённое тело.

Она закусила губу, задумавшись о том, как вытащить их из неприятности, в которую они попали.

Элли должна свободно покинуть работу после смены и передать информацию, которую украла, своему связному. Ее взгляд снова метнулся к мертвому парню.

Он лежал на бетонном полу, весь в крови. Очевидно, причиной смерти был удар контейнером в нос.

Элли испытала такую дикую ярость, что нанесла такие повреждения. Их можно было по ошибки принять за следы от кулаков. Ее внутренности скрутило.

– Дерьмо. Я вижу только один выход из сложившейся ситуации. – Она встретилась со злым взглядом 416-го. – Прости меня за это. У меня нет выбора. – Элли колебалась, хотела рассказать правду о том, кем была на самом деле, почему должна была делать с ним что-то ужасное, но не осмелилась.

Что если он им расскажет? Он мог это сделать. У него нет причин доверять кому-то, кто здесь работает. Я в большей безопасности, если просто дам ему повод думать обо мне самое худшее.

Подопытный 416 был уверен, что Элли никогда не причинит ему вреда. Его с ног до головы обуяла паника, когда девушка извинилась перед ним за свои действия. Он попытался пошевелиться, но тело отказывалось двигаться.

Он мог двигать глазами, моргать и глотать. Несколько раз он даже рыкнул, но не мог говорить. "Неужели она планирует меня сейчас убить?"

"Тогда зачем она замочила техника, который на меня напал? Никто кроме нее, – лихорадочно думал номер 416, – не беспокоился, что я умру беспомощным на полу своей камеры". Он вдохнул чистый аромат женщины, которой никак не удавалось сдвинуть его тело.

Элли всегда была с ним милой, ее прикосновения были нежными, а взгляд – добрым, когда она брала у него анализы.

Она была единственным человеком из всех, что он встречал, кто искренне и тепло ему улыбался. И он с нетерпением ждал времени, когда она войдет в его обиталище. Он верил, что она не причинит ему вреда.

Она была единственным человеком, чей визит в его камеру не заставлял его напрягаться от страха в ожидании боли или унижений.

Подопытный увидел страх, притаившийся в ее красивых голубых глазах, когда она посмотрела на него, и от этого у него чуть сжалось сердце. Он никогда не угрожал и не рычал на нее, как на других членов персонала, которые подходили к нему. До сегодняшнего дня.

Он почувствовал сожаление от мысли о ее страхе. Его поведение положит конец ее теплым улыбкам, которые он очень ценил с момента, как Элли начала тут работать. Все это было недолгим.

Он не имел понятия о времени, но до недавнего момента считал, что Элли не была частью его жизни.

Его тело начало реагировать на ее присутствие, когда дернулся его член. Это принесло ему мучительную, пульсирующую боль от того, что тот техник с ним сделал. Но движение, которое он почувствовал, дало надежду, что и остальные части тела скоро восстановятся.

Элли сделала это для него, и от этого ему захотелось прикоснуться к ее белокурым волосам, прижаться носом к ее горлу и вдохнуть чудесный аромат.

Порой он мечтал о ней обнаженной под ним, свободным от цепей. Он желал прикоснуться и попробовать каждый дюйм ее тела, слышать ее голос и узнать все о женщине, которая во всех смыслах привлекала его.

Звук ее голоса всегда был музыкой для его ушей.

Он хотел увидеть улыбку Элли, узнать ее смех, да и вообще, его голову наводнили сотни вопросов, которые он хотел задать женщине, пленившей его душу. Ее кожа казалась невероятно мягкой и пахла так хорошо, слишком хорошо.

Но сейчас Элли призналась, что планировала причинить ему вред. В нем бушевали жестокость и болезненное предательство. Ему стало стыдно за то, чему она стала свидетелем.