Лили Рид: Эти развратные тыквы

Стоило представить этих двоих вместе, как на Кэсс накатила тоска. Хотя и у этого имелся положительный результат — веселые искорки последний раз взвились ввысь и исчезли, озадачив соседей еще сильнее.

Кэсс облегченно вздохнула.

Люди растерянно переговаривались, но затем снова зазвучала музыка, и Виола тут же сама положила руки Тома себе на талию.

— Ты должен мне танец, мистер.

Кэсс закатила глаза и поспешила прочь, не обращая внимания на оклик Тома:

— Подожди, Кэсс…

Она вернулась к своему дому, одиноко стоящему в темноте на окраине района.

Погруженная в уныние, Кэсс вздрогнула.

Ей предстояла долгая холодная ночь.

В слабом утреннем свете Том разглядывал свои призовые тыквы. Выглядели они неважно. А ведь эти рыжие красавицы были его гордостью и радостью — выращенные собственноручно, с любовью и заботой… Том несколько месяцев на них угробил, готовясь к конкурсу на празднике урожая! Тыквы уродились круглыми, оранжевыми и большими — все как полагается, но резкие заморозки, обрушившиеся на город ночью, угрожали уничтожить все его труды. Мрачный Том принялся укутывать своих «малышек» в одеяла — ничего другого сейчас он все равно сделать не мог.

Ночка выдалась та еще. После ухода Кэсс он минут пятнадцать пытался вывернуться из хватки Виолы — дамочка могла бы уделать осьминога! — а затем рванул к жилищу беглянки и потратил еще десять минут, колотя в дверь и умоляя хозяйку выйти поговорить. Безрезультатно. Сбитый с толку и не понимая, чем таким ее напугал, Том сдался и вернулся домой, но Кэсс и тут его настигла — во сне, ставшем в сто раз хуже теперь, когда он наконец подобрался к ней достаточно близко, прикоснулся, вдохнул коричный аромат. Том во всех красках видел, как берет Кэсс сзади, как ее попка вздрагивает от его толчков, как он наматывает мягкие женские волосы на кулак и входит в Кэсс медленно и глубоко, а она кричит, кричит от удовольствия… Проснулся Том от собственного крика, в момент кульминации, кончая себе на живот.

И как после такого уснуть? На рассвете Том перестал и пытаться, оделся потеплее и пошел проверять своих оранжевых призеров, встревоженный надвигающейся бурей и сосульками, свисающими с крыши. В октябре вроде не должно быть так холодно. В принципе, по определению. Выдержав порыв ледяного ветра, Том потянулся за еще одним одеялом.

— Том?

От нежного голоса по спине пробежали язычки пламени. Том выпрямился, а обернувшись, увидел Кэсс, окруженную толпой восьмилеток. От нахлынувших на него одновременно облегчения и разочарования аж голова закружилась. Том направился к гостье, перепрыгивая через тыквы, и прищурился, когда она непроизвольно отступила.

— Ты сказал, что я могу привести детей за тыквами…

— Ага.

Прозвучало грубовато, но Том ничего не мог с собой поделать. Он с ума сходил по Кэсс — и неважно, знает она об этом или нет, — и сейчас все силы уходили на то, чтобы к ней не прикоснуться.

На лице учительницы промелькнуло облегчение.

— Ладно, ребята, идите выбирайте себе тыквы. Только осторожно.

Дети рванули в огород на поиски идеальных монстров, наполнив морозный воздух восторженным визгом.

Кэсс по-прежнему не смотрела на Тома. Стянув перчатку, он поддел костяшкой указательного пальца подбородок гостьи, чтобы их глаза встретились, и с удовольствием услышал ее быстрый вздох.

— Ты вчера сбежала.

— Я замерзла.

— Не стоило уходить далеко. Я мог тебя согреть.

— Ты, кажется, был немного занят с Виолой.

Том провел рукой по ее щеке — будто нежнейший шелк под подушечками пальцев.

— Она не в моем вкусе.

Кэсс слегка улыбнулась, а член Тома напрягся, словно его погладили.

— Правда?

— Правда.

Зная, что рискует, Том намотал на палец выбившуюся прядку ее волос и нежно потянул. «Как шелковая лента…» Кэсс уставилась на него округлившимися глазами, видимо, решая какой-то внутренний спор.

— Чай, — наконец выпалила она.

— Что?

— Может, зайдешь ко мне на… чай? Завтра, после школы.

Кэсс напряженно теребила концы своего шарфа, а Том стоял и улыбался от уха до уха, зная, что выглядит как полный идиот, но не в силах с этим бороться. Хорошо еще, что меж грядок носились дети, а то, будь они наедине, Том точно прижал бы скромнягу-учительницу к стене дома и зацеловал бы до потери пульса, наплевав на последствия.

— У нас свидание.

Их окутал холодный ветер, и Кэсс задрожала. Том потер ее руки.

— Давай-ка я помогу вам с тыквами. Нужно успеть укутать грядки, пока они льдом не покрылись. Первый раз вижу такую холодрыгу.