Дж. Уорд: Путеводитель по миру Братства черного кинжала (ЛП)

Он оторвал бумажное полотенце от мотка под полкой и вытер ладонь.

– Для кого салат, Зед? – спросила доктор.

– Что?

– Салат. Для кого он?

Он вытащил мусорную корзину и бросил в нее полотенце.

– Бэлла. Он для Бэллы. Послушай, не обижайся, но…

– А когда последний раз ел ты?

Он поднял руки вверх в стиле «Остановись! Во имя любви!».

– Хватит. Я знаю, ты пытаешься сделать, как лучше, но я близок к взрыву, а последнее что нам с тобой нужно, это чтобы Вишес пришел за мной, потому что я тебе нагрубил. Я понял твою точку зрения…

– Посмотри на свою руку.

Он посмотрел вниз. Кровь стекала по его ладони от большого пальца к запястью и дальше по предплечью. Если бы на нем была футболка с длинным рукавом, эта хрень собралось бы в лужицу в изгибе его локтя, образовав пятно. Но вместо этого она капала на терракотовую плитку.

Голос дока Джейн стал раздражающим, а логика – оскорбительно разумной.

– Ты в шаге от реальной опасности. При твоей работе ты полагаешься лишь на свое тело: именно его физическое состояние стоит между тобой и смертью. Не хочешь разговаривать с Мэри? Ладно. Но тебе придется пойти на некоторые уступки. Порез должен был затянуться сразу. Но этого не произошло, и я готова поспорить, что он будет кровоточить в течение следующего часа или около того. – Она покачала головой. – Предлагаю сделку. Роф назначил меня персональным врачом Братства. Ты продолжаешь игнорировать еду, питье и сон, это определенно снижает твою производительность, я сажаю твою задницу на скамью запасных.

Зед пристально смотрел на блестящие красные капли, сочившиеся из ранки. Сливаясь в ручеек шириной в дюйм, они скользили вокруг черной метки раба, вытатуированной на его запястье около двух сотен лет назад. Такая же была на другой руке. И вокруг шеи.

Потянувшись вперед, он оторвал еще один лист бумажного полотенца. Кровь стиралась хорошо, но вот избавиться от того, чем наградила его больная сука Госпожа, было невозможно. Чернила, пропитавшие плоть, служили доказательством того, что он собственность, которую использует хозяин, а не свободный человек.

Из ниоткуда пришла мысль о младенческой коже Наллы, такой невероятно гладкой и совершенной. Каждый замечал, какой нежной она была. Бэлла. Его Братья. Все их шеллан в доме. Они первым делом говорили об этом, когда брали малышку на руки. Потом смеялись, что она похожа на подушечку – так ее хотелось потискать.

– Ты когда-нибудь пробовал удалить их? – мягко спросила док Джейн.

– Их не удалить, – сказал он громко, опустив руку. – В чернилах была соль. Это навсегда.

– Но ты когда-нибудь пытался? Сейчас есть лазеры, которые...

– Я лучше пойду, позабочусь о порезе, чтобы закончить здесь. – Он схватил другое бумажное полотенце. – Мне понадобится немного марли и пластырь…

– У меня в сумке есть. – Она повернулась, чтобы обойти стол. – У меня там все есть…

– Нет, спасибо, я позабочусь об этом сам.

Док Джейн уставилась на него снизу вверх недвусмысленным взглядом.

– Мне наплевать на твою независимость. Но глупости я не потерплю. Все ясно? Твое имя уже нанесено на скамейку.

Если бы она была одним из братьев, он бы обнажил клыки и зашипел на нее. Но он не мог проделать это с доком Джейн, и не только потому, что она была женщиной. Ему нечего было предъявить ей. Она просто высказала объективное медицинское мнение.

– Все ясно? – настаивала она, совершенно не впечатленная его агрессивным видом.

– Ага. Я тебя услышал.

– Хорошо.

– У него кошмары... Боже, эти кошмары…

Бэлла наклонилась и засунула грязный подгузник в мусорную корзину. На обратном пути она вытащила другой Хаггис из-под туалетного столика, достала тальк и детские влажные салфетки. Она обхватила лодыжки Наллы, приподняла маленькую попку своей дочки и, быстро протерев ее, присыпала тальком, а затем натянула свежий подгузник на место.

Голос Фьюри, раздавшийся в детской, был тихим:

– Кошмары о рабстве крови?

– Должно быть. – Она опустила чистую попку Наллы и закрепила подгузник с двух сторон. – Он не хочет говорить мне об этом.

– Он ест? Кормится?

Застегивая пуговки на одежонке Наллы, Бэлла покачала головой. Эта распашонка была пастельно-розовой с аппликацией в виде белого черепа и скрещенных под ним косточек.

– Немного еды и никакого питания. Как будто... не знаю. В день, когда она родилась, он казался изумленным, заинтересованным, счастливым. Но потом словно выключатель щелкнул, и он закрылся. Это почти так же плохо, как было вначале. – Она пристально посмотрела вниз, на Наллу, поглаживавшую рисунок на своей маленькой груди. – Прости, что попросила тебя вернуться... Я просто не знаю, что делать.