Лана Ежова: Поцелованная Смертью (СИ)

Лиля не могла сделать вдох. Не от боли, нет. От ощущения наполненности. Безраздельности с нахлынувшей на нее мощью. Пламя вошло в тело, в сердце, в разум, в душу. Ярое, неистовое, всепоглощающее пламя…

Первое желание — оттолкнуть, отринуть, отвергнуть — тут же растворилось в бесконечном свете. Она чувствовала Огонь, ощущала его текучую, безграничную энергию и величие. Стихия, войдя в ее мир, стала ее миром. Очищенная пламенем, озаренная светом и наполненная его силой она открыла глаза…

… и сделала вдох.

Костер разгорелся и, пожрав почти все подношение, опасно приблизился к девушке.

Лилю обжигал жар огня. Вовремя она вышла из транса. Еще чуть-чуть — и языки пламени начнут лизать ноги и березу за ее спиной.

Без заклинания, произнесенного вслух или выраженного жестом, одним взглядом она приказала костру погаснуть. И оранжево-красные лепестки начали никнуть, оставляя на головешках седой пепел.

— Морана… Морана… Морана! — Раздалось отовсюду полузабытое имя.

Раздражающий и уже знакомый зуд охватил тело магички. Считанные минуты назад она ждала его, сейчас же он стал для нее страшной неожиданностью. Казалось, из-под кожи лезли черви, безжалостно прогрызая себе путь. Хотелось кричать, царапать себя, кататься по земле…

Но отблески истинного Огня позволили контролировать порыв. Боль — необходимость, через нее наступит освобождение от нежеланного наследства деда.

Морщась, Лиля выдернула из петли ленты правую руку и подняла вверх — широкий рукав белого балахона сдвинулся, оголяя предплечье. По коже, извиваясь, текли темные знаки. Как сползающиеся в одно место для зимовки змеи, древние письмена собирались на ладони, заполняя ее чернотой.

— Морана… — Морозный шепот, от которого стыла душа. — Услышь верную дочь твою…

Лиля, ослепленная все еще горящим костром, не видела жрицу, и от этого девушке стало не по себе.

— Морана… — Имя богини Смерти звучало вкрадчиво, тревожно и со всех сторон. — Яви свой лик…

Жестом магичка приказала огню стихнуть — и он… не послушался.

— Морана! — выкрик, хлесткий как плеть, заглушил гуденье пламени и потрескивание дров. — Ниспошли свою благодать, Великая Жница!

Тьма набросилась на Лилю, выбивая землю из-под ног.

*

Ритуал шел, как надо.

Это было первое, если не считать собственное, посвящение, на котором присутствовала Аня, да еще вдобавок и в качестве проводящей его. Она многого не знала и не умела, но чувство, что Лиля справляется, не покидало девушку. И оттого душа ее парила, переполненная радостью и величием момента.

Посвящение удалось. Они смогли!

Только она утвердилась в верности своих ощущений, как появились они. Люди в черных балахонах и с серпами в руках.

— Не разрывайте круг! Готовьтесь перехватить контроль! — силясь перекричать фанатиков, наказала Аня огневикам.

За переживаниями, что Лиля не примет стихию и сгорит в безначальном Огне, Данилевская забыла о жрице.

Жрица же о них помнила. И явилась, чтобы провести свой ритуал, дисгармонирующий с огненным.

— Морана… Морана… Морана! — Неслось отовсюду имя древнего божества смерти.

Женщина с длинными черными волосами, выпущенными из-под капюшона, устремилась к Макаровой.

— Держите круг! — крикнула Анна. — Они не пройдут!

Огненный заслон, вспыхнув, безжалостно опалил нарушительницу. Взвизгнув, Мара отскочила. В воздухе запахло паленым.

— Держите круг! — повторила девушка.

Став на колени, и баюкая обожженную руку, жрица прохрипела:

— Морана, услышь верную дочь твою… Яви свой лик, Морана… Ниспошли свою благодать, Великая Жница!

Магичка в ужасе закричала — Лиля, их стойкая Лиля, рухнула прямо в костер.

— Контроль над пламенем! Или она сгорит!..

Данилевская могла не уточнять, почему придется сдерживать огонь вместо Макаровой. Редко когда потерявший сознание маг оставался при этом неуязвимым для своей стихии. Если, конечно, в последнюю секунду он не окутывал себя щитом. Лиля вряд ли принадлежала к подобным уникумам.

— Пропусти меня, девчонка! — гневно прошипела позади Ани жрица. — Я должна подойти ближе!

— Нет, посвящение не закончено.

— А мне плевать!

— Подождите еще немного — Лиля должна сама погасить ритуальный огонь или…

В нетерпении Мара не дала ей договорить:

— Пропусти, иначе я пройду сама. И то, как я это сделаю, тебе не понравится.

Данилевская промолчала, подняв свечу выше.

И жрица от угроз перешла к действию: что-то прошипев, отошла в сторону. Бледные губы искривила издевательская усмешка.