Maxime - Джекпот

«Всё это время я уже был педиком, – больно резанула мысль. – Только что член ещё не сосал».

С той самой минуты, как я поцеловал Аню, я переступил черту. Я с отвращением вспоминал все минеты, которыми она-он баловал меня. Как он играл с моими чувствами, как с яичками, посасывая их во рту, потом весь этот фарс с девственностью, религией. Я купился, как дурак, верил до конца, хотел даже жениться. Представляю себе этот гомо-брак!

Этот педик бросился спасать положение, полез целоваться ко мне. Гладить меня. Я кое-как сдержался, чтобы не ударить его.

– Как тебя на самом деле зовут? – сквозь зубы процедил я перед уходом.

Он плакал, ревел горькими слезами. Нужно отдать ему должное, он или даже оно, потрудилось на славу: от обычной девушки не отличишь. Только тембр голоса более низкий, чем у девушки и грудей почти нет.

– Аня, – сквозь слёзы сказал он.

– А родился кто? Тоже Аня? – я почти орал на него.

– Прости меня, пожалуйста, если можешь. Не знаю, поймёшь ли ты когда-нибудь.

– Чего тут понимать, – я был зол, как собака. – Два педика нашли друг друга.

Я вышел, захлопнув за собою дверь, как мне казалось, навсегда.

Дома я рухнул на кровать лицом вниз и лежал так целый час. Гомосексуализм всегда был для меня табу. В младших классах, когда мальчиков в моём классе было столько же, сколько и девочек, и все ходили в гимназию в одинаковых униформах, мы часто издевались над каким-нибудь изгоем в классе, рисуя ему мелом знак «пидора» на разных местах: сумке, парте, костюме. Это был кружок с точкой посередине и петушиным гребешком сверху. Особым шиком считалось нарисовать сначала знак «пидора» на своей ладони, а потом прихлопнуть этот знак на спине жертвы. Тогда мне казалось, что кружок – это жопа, точка в центре – анус, а гребешок – лобковые волосы, вырастающие у пидоров в районе копчика.

Вспомнив об этом, я с тревогой запустил руку в джинсы за спиной, ощупывая копчик. Пальцы как будто нащупали волоски. Подскочив, я побежал в ванную, заперся там, спустил джинсы и, вывернув шею, стал разглядывать свой зад в зеркало. Вокруг ануса действительно росли волосы. Я боялся, что первые волоски в этом месте – это только начало.

Мама тоже пугала меня, подсовывая всякие статейки про то, что гомосексуализм – это неизлечимая болезнь, психическое расстройство.

Однажды дала почитать рассказ про молодого человека в одном журнале. Он был девственником, пошёл служить в армию. Во время увольнения познакомился на вокзале с мужчиной, чтобы снять у того комнату на пару суток. Вечером решил принять душ. В ванную зашёл мужчина и начал к нему приставать. Парень поддался искушению, ему понравилось, и после этого он уже не мог остановиться.

В общих чертах из весьма расплывчатых лекций мамы я усвоил следующее: главное – это не оступиться в самом начале. Достаточно один раз попробовать, и назад дороги уже нет. В попе начинаются необратимые физиологические изменения, появляется хронический геморрой, начинает вываливаться кал.

Меня успокаивало только то, что моя попа осталась нетронутой. Я думал об Ане, о том, как сильно гомосексуализм повлиял на её тело.

«Неужели я тоже стану таким?» – с ужасом думал я.

Я тогда ещё ничего не знал ни о транссексуализме, ни о гормональной терапии, ни о смене пола – ничего. Для меня все люди нетрадиционной ориентацией были педиками. Кроме гетеро и педиков в моей голове, как отдельный класс, существовали ещё две категории: лесбиянки и маньяки-извращенцы – нелюди без всякой ориентации.

На следующий день Аня в гимназию не пришла, и я заволновался.

«Может быть, я слишком жёстко обошёлся с ней?» – думал я.

Меня смущало то, что все воспринимали Аню, как девочку, причём очень красивую, а не как педика. Девушки в нашем классе дружили с ней на равных, уважали её, некрасивые в тайне завидовали ей. Парни из параллельного класса заглядывались на Аню, флиртовали. У меня язык не поворачивался сказать «он» про Аню. Никому бы в голову не пришло назвать её педиком или подумать, что она – это он. Ближе к середине дня меня начали терзать угрызения совести.

«Даже если Аня выбрала такой путь, она всё равно человек и заслуживает к себе человеческого отношения. В конце концов мы можем просто дружить», – думал я.

После занятий я долго сомневался идти к ней или нет. Я боялся «крепкой мужской дружбы», боялся, что она соблазнит меня, и тогда я уже точно переступлю эту тонкую грань.

Дверь открыл её отец. Я впервые увидел его. Аня была похожа на него, как две капли воды. У него была такая же восточная внешность: раскосые чёрные глаза, проницательный взгляд, нос с горбинкой и широкими крыльями. Это поразило меня. Я увидел, как могла бы выглядеть Аня на самом деле. У мужчины была густая чёрная борода и усы, но это не меняло сути: Аню можно было представить в мужском обличии.