Любовь Сладкая - Четвертая жена синей бороды

Прошло несколько часов, и вот заиграл вальс – танец королей! Дамы и кавалеры вышли в центр зала и закружились под чарующие звуки музыки. Лорда Сергея все не было, и я даже стала волноваться, так как заметила, что Лиза, глядя в мою сторону, ехидно улыбается, как бы говоря: ну что, теперь и ты – одна из нас?

"Это не так, – хотелось мне ей тогда ответить. – Мне все равно и до лорда Вартимора, и до всех иных!»

Но все-таки какой-то червячок сомнения копошился в моей душе, не давая спокойно любоваться танцем.

Лорда Сергея я увидела лишь тогда, когда бал был объявлен закончившимся. Они шли, мило разговаривая, вместе с моим отцом, почти касаясь друг друга руками, так что казалось, что встретились два закадычных товарища. Думаю, что тогда все впервые увидели улыбку на обычно угрюмом лице загадочного отшельника.

– Вот еще что?! – поправляя на плечах шубку, бабушка дернулась, словно была поражена громом, а ее ушах красиво сверкнули бриллианты. – Не позволю этому случиться никогда!

– О чем это ты?

– Этот их сговор, этот разговор…Я понимаю, к чему все движется. Но нет, только если я умру. И то… Нужно бы составить завещание, чтобы даже после моей смерти ты, дорогая Валерия, была в безопасности от покушений таких вот лордов. Гляньте-ка, какой лукавый взгляд, какая хищная улыбка.

– О чем это они беседуют? – словно не понимая, что скрывается за всем этим, спросила я, наивно хлопая ресницами.

Да, в тот момент я ликовала, ловя на себе завистливые взгляды остальных девушек, которые, по всей видимости, понимали, к чему все идет. Ведь все знали, что Наталья просто-таки засыпала лорда Вартимора любовными письмами, а ее посыльный вынужден был ездить туда-сюда, загоняя лошадей до смерти.

Отец Лизы – ЛИЧНО – предлагал лорду Сергею стать его зятем, пообещав в качестве приданого половину всех своих земель. Но тот вежливо отказался. Это было даже смешно: ведь зачем Вартимору земли, если он и сам владел несметными богатствами, во много раз превышающими казну короля!

Эту нелепость потом обсуждали во всех салонах на протяжении года. Но Лизу это совершенно не задевало, потому что она не прекращала попыток сближения, и всякий раз, когда эта проныра находилась в одном обществе с лордом Вартимором, так и норовила стать к нему поближе.

Еще час мы ехали молча. Мой охранник спал, я поняла это по тому, что он вдруг начал храпеть. Изнывая от скуки, я не совладала с любопытством и, наклонившись вперед, присмотрелась к лицу незнакомца. Его хоть и скрывала маска, но в тех местах, где края немного отступали, я смогла разглядеть темную бугристую кожу, острый нос-клюв и тонкие синеватые губы.

«Фу, мерзость», – я даже вздрогнула, когда бледный лучик света, пробившись сквозь занавески, нечаянно упал на тело мужчины и осветил его шею, голую грудь в расстегнутом вороте рубахи, кисти рук. Как и на лице, кожа тут была просто усыпана всякими отростками да бородавками, ногти на пальцах напоминали когти хищной птицы, а между губами вдруг сверкнули необычно тонкие и длинные зубы! Еще немного, и я бы закричала от ужаса и даже, возможно, забилась бы в истерике, пытаясь освободиться и выпрыгнуть с кареты. Ведь не могло же такого быть, чтобы у лорда Вартимора в услужении был такой чудовищный уродец!

«Вероятно, я ошиблась», – думала я, припоминая события того раннего утра, когда, не успев даже закончить туалет, вынуждена была принимать гостя.

– Валерия, спускайся вниз, и – принеси-ка нам свои чудесные вышивки! – необычно бодрым голосом позвал меня отец из-за приоткрытой двери, не смея входить в спальню, так как не знал, была ли я уже одета.

– А что случилось, папа? – беря из рук служанки полотенце, чтобы вытереть им лицо, я сильно удивилась: зачем ему понадобились мои вышивки?

Да, несколько раз папа мельком рассматривал красочные картины, которыми я увешала стены возле главной лестницы, но никогда не хвалил их, и, тем более, не предлагал кому-нибудь показать.

Я вышивала шелком, который привозили из Поднебесной страны – Китая. Был он блестящим и таким тонким, словно паутина – куда там крашеным ниткам, которыми вышивали простые девушки! Необычно яркими стежками ложился шелк по ткани, укрывая ее птицами, цветами и пейзажами, которые я сама придумывала. И хоть и стоил каждый моток столько же, сколько селяне отдавали за корову, но красочность картин и удовольствие от самой работы восполняла его цену.