Полина Рей - Невинность на продажу

– Сейчас ты узнаешь, что такое мерзко.

На смену пальцам он пустил в ход язык. Крепко сжимая руками колени Марины, которые она все ещё пыталась свести, он начал яростно вылизывать ее промежность. Его язык был повсюду – ласкал клитор, скользил по влажным складкам, кружил у входа в лоно. Он даже проник внутрь – совсем немного, не доходя до девственной преграды, но достаточно, чтобы она ощутила его. Чтобы захотела, чтобы он порвал ее. И по приглушённому стону, который она пыталась сдержать, Паоло понял, что она уже на грани. Подразнив узкое отверстие, его язык вернулся в клитору. Губы сомкнулись на напряжённом органе и он принялся его посасывать, зная, что ещё немного – и Марина сорвётся. Если только он ей это позволит.

Он втягивал клитор в рот, он легонько его покусывал и лизал, оттягивая зубами и губами, нанося чувствительные удары языком, и когда почувствовал, что Марина замерла, готовая, похоже, кончить, отстранился. Поднявшись на ноги, он навис над ней и, заглянув в лицо, издевательски спросил:

– Как себя чувствуешь? Тебе гадко?

Она инстинктивно поерзала в кресле и он краем глаза заметил, как ее рука потянулась вниз. Перехватив ее, он крепко сжал девичьи пальцы, которыми Марина, видимо, собиралась завершить то, что он делал. Вот только он не намерен был ей этого позволять.

– Отвечай, – потребовал снова, прижимая ее руки к подлокотникам кресла.

– Пожалуйста…

– Чего ты хочешь?

– Я…

– Хочешь кончить?

Она поджала губы, не желая признавать вслух того, что было очевидно им обоим. Лишь издала звук, выдающий ее нетерпение лучше всяких слов и снова поерзала по кожаному сидению. И тогда он взял ее за запястье, и, положив пальцы Марины на клитор, ее собственной рукой довел упрямую девчонку до оргазма, испытывая удовлетворение и злость одновременно в тот момент, когда она, кончая, негромко вскрикнула.

– Врать – вот что действительно мерзко, Марина, – сказал он, отбрасывая ее руку. – Особенно если лжешь себе.

Больше не касаясь ее и даже не глядя в ее сторону, он развернулся и пошел к двери. Лживая текущая сучка. Ещё одна. Все они были, в конце концов, одинаковы. Разве что врали, преследуя разные цели. Но все, как одна, были не больше, чем дешевыми потребительницами. И ему ни черта было не жаль того, как он использовал их в свою очередь.

– Проводи ее обратно, – кинул он охраннику на ходу и быстрым, резким шагом, от которого дрогнул пол под его ногами, направился к себе в кабинет.

Отчего-то дико хотелось выпить. И разрядиться. Самое время, чтобы позволить Тине продемонстрировать все свои таланты и готовность раздвинуть перед ним ноги. Или губы. Да, пожалуй, он трахнет ее сейчас именно так – в рот. И Паоло отдавал себе отчёт в том, что будет представлять в этот момент перед собой совсем иное лицо.

И хотя он сам не понимал, в чем была причина его недовольства, внутри поселилось какое-то гадкое, скребущее чувство от того, что проклятая девчонка продолжала противиться даже тогда, когда текла под его пальцами и языком. И плевать, что у нее для этого был весомый повод. Он не привык, чтобы женщины воспринимали подобным образом его старания, тем более что он уже давно не утруждал себя тем, чтобы доставить кому-то подобное удовольствие. И то, что она сегодня отвергала, позже он ещё заставит ее выпрашивать. И не раз.

Зря она его раздразнила.

***

Ей никогда не было настолько стыдно за саму себя и собственные желания, которые породил мужчина, что должен был стать ненавистным. И он и был таковым, особенно сейчас, когда в голове рождались обрывки воспоминаний о том, что он творил с ней. И как бы Марина ни пыталась прогнать их, понимала, что всё тщетно. Даже сейчас, когда лежала на постели без сна, уже не пытаясь сдержать льющиеся беспрерывно слёзы, была не в силах справиться с теми картинками, что мелькали перед глазами.

Это ведь был её первый раз. Пусть Паоло не взял её девственности, она никогда и ни с кем не позволяла себе ничего подобного. И чувствовала себя сейчас грязной настолько, что это ощущение было уже не смыть ничем.

Когда она вернулась к девушкам, они умолкли при взгляде на неё, но тут же продолжили болтать о чём-то, к чему Марина не прислушивалась. Они не обращали на неё внимания, и Марина была им за это благодарна. Просто подошла к «своей» постели, нырнула под одеяло, не снимая платья и отвернулась в сторону окна. Не могла думать ни о чём, кроме случившегося. И чем больше размышляла, тем больше хотелось выть от бессилия.