Ксения Смирнова - Иной пол. Том 2

Настасья знала, что вечером двенадцатого декабря, её мать будет на открытой благотворительной вечеринке в честь какого-то очередного экологического собрания, открывшегося накануне. И еще она знала, что ночью того же дня, на огромном теплоходе, следующим в Польшу контрабандой переправляют с десяток Иных, пойманных в лесах Конфедерации. Эта случайная информация, подслушанная непослушной дочерью, навсегда решила судьбу двух совершеннолетних любовниц. Если бы Элене в то время дали возможность вернуть время назад, она никогда бы не согласилась на этот опрометчивый и глупый поступок, полностью изменивший её дальнейшую жизнь. Внезапный побег обернулся для женщин кромешным адом, и стал отправной точкой их утопического и разрушенного будущего.

Спустя много лет после тех событий, Рижская медленно продвигалась к своей долгожданной цели, а в скором времени достигла её, став действующим президентом большой густонаселенной страны. Но, даже не смотря на карьерные заслуги и огромную власть, женщина так и не смогла забыть роковую ночь, от воспоминаний которой у неё до сих пор щемило сердце и ныло в груди. Элена часто стояла возле огромного окна, обладавшего пятой степенью защиты, и внимательно вглядывалась куда-то вдаль, будто пыталась разглядеть там образ светловолосой Настасьи с ямочками на обеих щеках. Думая о ней, Рижская почти всегда плакала, подтирая скупые слезы уголком цветного платка пахнущего элитным парфюмом. Это именно она подписала закон о легализации гормонов «Женофарм» на всей территории своего государства и обязала каждую гражданку страны ежедневно принимать эти таблетки. Именно Рижская запустила сложную медикаментозную систему защиты, позволяющую подавлять гормоны радости, похоти и любви. Она не хотела, чтобы женщины, пережили то, что пережила она. Она не хотела, чтобы с кем-то из них случилось то, что случилось когда-то с Настасьей.

Как же она мечтала вновь прикоснуться к её щеке, увидеть блеск юных глаз цвета дождливого неба, как и прежде, почувствовать себя молодой девчонкой без забот и печалей. Настасья, со своей целомудренной нежностью будила в подруге чувства сравнимые лишь с извержением действующего вулкана. Понимая, что с ней никогда больше это не повторится, Рижская впадала в долгую и продолжительную депрессию. Что ей дело до огромного разросшегося буйным лесом государства, когда в её собственной душе не было покоя вот уже много десятков лет. Она была одинока и несчастна ровно настолько, насколько может быть несчастен человек лишенный всяческого тепла и поддержки. Возможно именно по этому, все окружающие считали её слишком собранной, без меры хладнокровной и совершенно нелюдимой. Хотя в случае управления целой страной эти качества как нельзя лучше подходили для психически неустойчивых и слабовольных женщин. Мало кто знал, но в глубине своей беспокойной женской души, Рижская обладала характером редкой пернатой птахи до сих пор стремившейся к небу, солнцу, свободе и любви…

Прошлое. 2145г. Ночь с 12 на 13 января. Зима.

– Ты будишь меня греть?

– Ты не замерзнешь. Я украла у мамы карту и купила несколько электро костюмов.

– Поцелуй меня.

Худощавая белолицая девушка с темным каре смотрела на Элену заискивающе и с неприкрытым восхищением. Она всегда ставила её интересы на первое место, даже когда они только познакомились. Это проявлялось во всем. Настасья позволяла Элене делать первой заказ в ресторанах, пропускала её вперед и слушалась беспрекословно, если та о чем-то просила или настаивала на своём. Настасья ненавидела жестокость, могла часами читать электронные книги прошлых лет. Ей безумно нравилось сознавать, что где-то может существовать жизнь, похожая лишь на сказочный роман. Постепенно, в это поверила и Элена, хотя по характеру от рождения, она была более сосредоточенной и практичной. Ей не свойственна была лёгкость в общении, она не любила читать, да и мечтать, у неё совсем не было времени. Мать нагружала её по полной программе. Школы, кружки, институт, где уж тут до романтики? Но с Настей она чувствовала себя возвышенно, легко и совсем не так, как с кем-то до неё. Постепенно, видеть и быть с Настасьей стало для Элены своего рода наркотиком. Она давилась окружающим миром и беспросветной тоской, если её любимой не было рядом. Когда она заговорила с матерью об этом, то получила удар по щеке и гневный, безапелляционный отказ.

– Что это значит, Элена?! Я ничего не хочу слышать.