Марк Агатов - Вольф Мессинг - «Никогда не общайся с миром мертвых». Книга о Мессинге и его учениках

В советское время за книги можно было сесть в тюрьму, попасть в сумасшедший дом и навсегда стать «не издаваемым» и «нечитаемым». Но пришло другое время, сменилась идеология, и за что раньше сажали, сегодня возносят и награждают. В отличие от борцов за светлое будущее и «незалежность» Украины, в моих книгах не было сиюминутной политики. Я писал о людях, закручивая криминальный сюжет вокруг придуманной мною истории. И никогда не думал, что человек, «узнавший» себя в одном из книжных героев, потащит автора в суд, требуя с него сто тысяч гривен за нанесенный моральный ущерб. История эта многим покажется «дикой и смешной», а особо недоверчивым – писательскими фантазиями. Но все это было со мной наяву: и суд, и свидетели, и адвокаты. Мало того, известный русский писатель Владислав Бахревский направил в суд рецензию на мой короткий рассказ, в которой были такие слова:

«Серьезные писатели невыдуманных историй не пишут. Писатель мыслит образами, а образ – не фотография, не портрет даже очень колоритного человека. Писательские образы, иначе говоря, персонажи рассказов, романов – это приговор времени. Через персонажи и картины жизни, якобы конкретные, а на самом деле нафантазированные, писатель раскрывает суть современности, всю ее подноготную».

А теперь, правда из первых рук о подсудимом рассказе, написанная мною несколько лет назад.

Эту рецензию на один-единственный рассказ, а она у меня хранится в особой папке «расстрельного архива Марка Агатова», уже можно включать в книгу рекордов Гиннесса Украины, а может, и всего бывшего СССР. (На мировую славу я не претендую, хотя может быть, и там подобного прецедента не удастся отыскать).

Но не буду томить читателя длинными «детективными подводками» к раскрытию главной тайны криминального чтива, а расскажу обо всем по порядку.

В 2002 году я работал в газете и параллельно сочинял детективные истории. Честно говоря, делать это было непросто, потому что газета ежедневно требовала информацию о курорте, интервью с начальниками и судебные очерки, а мне хотелось писать рассказы и наконец-то закончить очередной криминальный роман. Поэтому, чтобы выполнить план «по-строчкам», я предложил редактору опубликовать в газете несколько моих криминальных рассказов. Написаны они были «газетным языком», легко читались и могли добавить нашему изданию новых подписчиков, любителей детективов. Но чтобы не превращать в глазах серьезных читателей «общественно-политическую газету» в нечто «литературно-художественное», в последний момент на полосе над моими текстами сменили рубрику «рассказ» на «невыдуманную историю». Я вначале даже не заметил новой рубрики и продолжал посылать свои рассказы в редакцию. Их печатали, я выполнял «план по строчкам», а в свободное время работал над криминальным романом о крымской мафии и наемных убийцах. Эта идиллия продолжалась недолго.

Через месяц после публикации рассказа «Пекарь химзавод не купит» в своем почтовом ящике я обнаружил повестку в суд. Оказалось, что в главном герое моего произведения себя узнал евпаторийский предприниматель, фамилия которого так же, как и в рассказе, начиналась на букву П. За это узнавание он потребовал с автора и редакции газеты в качестве компенсации за нанесенный моральный ущерб сто тысяч гривен. Сумма для Крыма в то время была запредельной. Что же не понравилось гражданину П., и почему он так высоко оценил свои моральные страдания? На этот вопрос, я думаю, вы сможете ответить сами, дочитав этот рассказ до конца.

Был холодный февральский день. От нечего делать я забрел на старый деревянный причал. На стульчиках сидели трое скукоженных мужиков. Временами они извлекали из воды рыболовецкие снасти, меняли на крючках наживку и, поплевав на извивающегося в предсмертных муках червяка, забрасывали его в холодное море.

Тишину нарушил мужик в рваной фуфайке и теплых солдатских брюках:

– Пекарь теперь завод к своим загребущим лапам прибрать надумал, химический, а у меня опять одна зеленуха клюет.

– Это какой Пекарь-то? – спросил сидящий рядом толстый мужик в роговых очках. – Не Василий?

– Он самый, стервец, – старик приподнялся и вытащил из-под себя изрядно помятую газетку с разрисованным чернильной пастой портретом местного предпринимателя. – Харю-то, смотри, какую отъел на чужих харчах! Все хитростью да подлостью заимел: и машину, и деньги, и рыбзавод.